— Это неоспоримый и легко доказуемый факт.
— Ну, с процентами ты явно приврал.
— Если бы, — рассмеялся Разумов, да так приятно, что я сама невольно заулыбалась.
— Ни за что не поверю, что Кристина не знает тебя настоящего.
— Боюсь разочаровать, но Кристина — та ещё любительница красоваться перед публикой. А я был удобным инструментом для лишней славы и пиара.
— Она правда подралась в прошлом месяце с твоей партнёршей по сериалу?
— Правда. После этого и расстались. Кристина очень импульсивна, эмоциональна и вспыльчива. Не каждый выдержит. Порой настолько устаешь за день, что даже языком шевелить лень. А дома сплошные разборки. Причём на ровном месте.
— А с Власовой роман был? С той, что ты в «Беспокойных сердцах» снимался?
— Никогда, — снова улыбнулся Разумов.
— А слухов-то было! — фыркнула я. — Половина института с пеной у рта доказывала, что вы с ней пара.
— А ты откуда знаешь? — удивлённо спросил Рома.
Язык мой — враг мой! Ну как можно было ляпнуть такое?
— Так это… Я тоже в институте Чайковского училась... учился! Вы тогда четвёртый курс заканчивали, а я первый.
Господи, заткнуться пора, пока не прокололась. Но к удивлению, Разумов моей оговорке значения не придал. Вместо этого выдал чистосердечное признание:
— Власова мне нравилась. Очень долгое время. Но увы, без взаимности.
В животе закрутился настоящий смерч. Ведь именно в студенческие годы Рома провёл со мной ночь. Втройне неприятно, что этот донжуан не только воспользовался мной, так ещё и был влюблён в другую. Вот и поделом тебе, ненасытный мачо, хоть кто-то по тебе с ума не сходил! Власова, я тебя люблю!
Я даже сразу не заметила, как машина затормозила у остановки. Сидела и волком смотрела на Ромку. Если бы он не протянул мне руку, чтобы попрощаться, может быть, не сдержалась бы и покусала бы его хорошенько. А так только руку в ответ пожала, смущаясь от этого прикосновения. Заканчивать мне пора свои развлечения! Иначе доиграюсь, пожалуй...
Глава 8
— Подвинься ты, не пройти не проехать мимо этого пуза нельзя! — пожаловалась кнопка, когда открылись двери лифта.
На самом деле не такая уж я была толстая, просто кое-кому не терпелось увидеть своего кумира.
Дашка выскочила из лифта, закружив меня при этом, как юлу. Громко ругаясь, я едва устояла на ногах, а меня уже, сцапали за руку и потащили к единственной входной двери на этаже.
— Ой, ты визжишь, как девчонка, — причитала кнопка. — Ниже голос должен быть, и грубее. Как Рома тебя ещё не раскусил, не понимаю.
Сестричка поднялась на цыпочки, с трудом дотянулась до клавиши звонка и обернулась, скептически оглядывая меня с головы до ног.
— Хотя… — протянула она, — на девушку ты тоже не похожа. Скорее смахиваешь на бесформенное существо среднего рода. И звать тебя должны «Ильё Пончико».
— Я тебя сейчас домой пешком отправлю.
— Ну чего ты обижаешься? Я ведь, между прочим, голую правду говорю! Лучше бы прислушивалась и работу над ошибками проводила!
— Вот сейчас сниму ремень и проведу воспитательную работу с одной непоседливой попой.
— Не сможешь.
— Ну, держись! — Для достоверности я даже за пряжку вцепилась.
Осуществить задуманное мне не дала Анна Фёдоровна. Она открыла дверь, и её приветливое лицо вновь озарила улыбка:
— Привет, Илья! Рома только вернулся с пробежки, тебя спрашивал. А это у нас кто? — Она чуть спустила очки к носу и непонимающе уставилась на кнопку.
— Даша — моя сестрёнка. Оставить сегодня её не с кем было. Разу… Рома разрешил с собой привезти.
Ну как разрешил… Позвонила я ему ровно в четыре утра, и пока он был сонный и мало соображающий, пятнадцать минут рассказывала, как соседи затопили квартиру моих родителей. Затем ещё десять минут объясняла, насколько важное задание мне дали — присмотреть за маленькой сестренкой. Ну и добила его дополнительными пятью минутами, в которые описывала, насколько у меня сестренка послушная и тихая. В итоге Разумов, периодически уходивший в мир забвения, рявкнул, что я могу прийти хоть с сестренкой, хоть с чертом лысым, но если посмею ещё раз позвонить ему среди ночи и стану добрых полчаса нести ахинею, то могу не приходить совсем. Ни с сестрёнкой, ни без.