Василиса стреляет в него взглядом, который мог бы сжечь дотла.
Да, семейка у нас веселая вырисовывается. Даже в страшном сне не представляю, что будет, когда она узнает, что дед все-таки мой родственник.
Глава 9
Василиса
— Давид? — не могу сдержать удивленный возглас.
Если честно, я думала, что больше его не увижу. Я ведь все ему рассказала, во всем призналась. Ну какой мужчина захочет возиться с беременной, которая даже не знает, от кого залетела?
Еще и скальпелем у него перед носом махала...
А мужчины солидарны, Машка мне всегда это повторяет. Кстати, ее до сих пор на работе нет. А на кого мне тогда меняться, если она не придет?
Еще и дед этот...
Нет, я помню, что, как медработник, ко всем пациентам должна относиться одинаково. Но стоит лишь глянуть на этого деда, сразу нашу квартиру вспоминаю. И бабушку с поломанной рукой.
Я понимаю, что она ее о деда сломала. Но это его никак не оправдывает. И не отменяет то, что нам теперь негде жить.
Все из-за этого Байсарова. Все мои беды из-за него...
— Василиса, — Давид подходит, заботливо осматривает с головы до ног, — ты как? Устала? Хоть поспала ночью? Ты голодная, наверное. Собирайся, поехали.
Такая подозрительная заботливость настораживает.
— Куда поехали? — удивленно моргаю.
— В отель. Вещи разложим, потом пойдем в ресторан завтракать.
— Я не поеду в отель, Давид, — решительно мотаю головой, хоть самой очень хочется с ним поехать. — Я к Машке жить пойду.
— Кхм, — прокашливается старый Байсаров, — я хотел предложить... Раз уж такое дело, ты у меня можешь пожить, пока Тюрьма народов здесь прохлаждаться будет.
— Какая еще тюрьма? — недоумеваю я. — И спасибо, конечно, но я лучше у подруги...
— Где только она шляется, эта твоя подруга? — недовольно спрашивает молодой Байсаров. — Что она себе думает? Тебя же сменить нужно!
В тот же миг распахивается дверь, и в коридор вваливается Машка. На себе она тащит что-то странное, изогнутое как подкова. Только тряпичное. И на сосиску похожее.
— Ты куда пропала, Маш? — иду ей навстречу. — Я уж думала, ты не придешь.
— Как это не приду? Как можно? — возмущается подруга. — Разве я могу родную больницу бросить? С утра кофе попила и скорее сюда, кабанчиком...
— А это что такое? — киваю на штуку в ее руке.
— Это? — Машка озадаченно смотрит на штуку, затем хлопает себя по лбу. — Как я могла забыть! Это твой приз, Васек, держи!
— Мой приз? — недоверчиво переспрашиваю. — Где ты его взяла?
— Выиграла, — Мария смотрит в глаза с видом кристально честного человека.
— Как выиграла?
— Вот так, Вася, как люди призы в лотерею выигрывают. Так и я выиграла.
— Ты играешь в лотерею?
— Господи, Вась, — хлопает себя по широким бедрам Машка, — да какая разница? Выиграла и все тут. Что ты пристала? Бери давай подарок и дуй отсюда, мне работать надо.
— Я просто не понимаю, где в восемь утра можно выиграть в лотерею подушку для беременных, — договариваю, и вокруг устанавливается звенящая тишина.
— Для кого? — спрашивает проходящая мимо санитарка тетя Нюся.
— Идите, теть Нюсь, вас тут еще не хватало, — в сердцах гаркает Машка, а я принюхиваюсь.
— Маш, ты что, пила?
— Я? Ни за что, — мотает головой Машка и хватается руками за виски. — Ох ты йопсель...
— Так где ты взяла эту подушку? — не отстаю от подруги. Она стонет, держась руками за голову.
— Смотри настырная какая! Ладно, скажу правду, — вздыхает Машка, Давид рядом странно напрягается. — Я ее не сегодня в лотерею выиграла, а вчера в караоке.
Давид с облегчением выдыхает.
— Так у тебя же слуха нет, Марья! — даже дед Байсаров не выдерживает в своей каталке, подъезжает ближе. — Какое к ебеням караоке?
— Давид Данилович, не материтесь, — прошу очень вежливо. Молодой Байсаров сдвигает брови.
— Эй, уважаемый, вы в общественном месте находитесь, а не в сапожной мастерской. Соблюдайте правила.
— Правильно, Давид, надо его отсюда выкинуть, — слышу бабкин голос и мысленно хватаюсь за голову. Сейчас начнется... — Всех нарушителей общественного порядка предлагаю гнать из больницы в шею. А лучше подсрачниками. Пусть дома свою ногу отращивает.
— О пришла, пришла Тюрьма народов... — бубнит дед, разворачивая каталку.
Я, пользуясь всеобщей суматохой, подхватываю бабушку под руку. Второй рукой зажимаю под мышкой подушку для беременных и утаскиваю бабушку вместе с подушкой на выход из отделения.
***
Господи, больницу еще никто так не веселил, как моя бабуля и Байсаров старый. Такое устроили, стыдно аж...
Еле увожу бабушку под руку. Она же успевает кричать на весь коридор. Да еще так громко, что у меня щеки краснеют.
— Пусть дома сидит, этот старый хрыч, а не больницу из-за него на уши ставят! — бухтит бабуля, как назло, идет медленно. — Тюрьма народов! Да это он сам карцер ходячий!
— Простите, — простите.
Перед тетей Глашей извиняюсь, которая нам по дороге встречается. Головой качает неодобрительно. Мол, нельзя так ругаться.
Из-за угла доносится дедов голос:
— Карга! Карга ты проклятая, слышишь?! Я-то свое отращу, а вот мозги твои где взять, а?
Я пытаюсь бабулю побыстрее утащить, при этом по сторонам оглядываюсь. Смотрю, чтобы вазонов с цветами никаких не было. А то с бабули станется, она ж ему черепно-мозговую организует.
— Да замолчи ты уже, пень трухлявый! — кричит в ответ бабушка, но я ловко ее удерживаю, не даю вырваться.
Конечно, ругаться она хочет глаза в глаза. Но хватит. Они и так всю больницу за спасибо веселят. Пора заканчивать.
— Бабуль, ну хватит, — уговариваю, — только операцию сделали, тебе нельзя волноваться.
— А я что? Это он первым начал! — обиженно заявляет бабушка, но смягчается и замирает, когда замечает у меня под мышкой подушку.
— Ой, Васька, а это что такое?
Бабуля с большим любопытством рассматривает Машкин подарок.
Я моментально прикусываю губу.
— Подушка, бабуль.
— Подушка? Хорошая подушка, — одобрительно кивает она, разглядывая ее. — Для спины моей, что надо! А ты где такую взяла?
Я останавливаюсь на месте, чувствую, как начинаю краснеть. И что делать? Врать бабушке?
— Ну… взяла, — бурчу невнятно.
— Где взяла? — не отстает бабушка, недоверчиво щурясь. — Что-то ты темнишь, внученька.
— Не темню я, — отбиваюсь, чувствуя, как язык начинает заплетаться. — Просто... просто Машка мне ее передала.
Ладно, не вранье это. Я просто в подробности не вдаюсь.
— Ой, какая же Машка молодец! — восхищается бабушка. — А то я уж думала, что ты у Давида попросила. Ну и зря бы! Ему-то, зачем твоей бабке подушку покупать?
Действительно, Машка тоже не в курсе, что подушку для бабушки моей подарила. А она-то для других целей. Понятно, что бабуля не понимает, она когда беременной была таких и помине еще не производили. Вот и решила, что подушка для больных.
— Да, зачем, — мямлю я.
— И правда хорошая штука, — продолжает бабуля, явно представляя, как будет на ней отдыхать. — Спину мою разогреет, шею поддержит. А, может, и для ног пойдет? Слушай! Да она же для моего гипса тоже идеально подходит. Я вон руку положу и удобно как!
Я стискиваю подушку под мышкой так, что она почти прогибается. Как ей сказать, что это не просто подушка, а подушка для беременных? И что, вообще-то, я не ей ее нести собиралась?
Хотя... Бабуля ей уже столько применений придумала, что я вряд ли смогу у нее подушку отобрать.
— Бабуль, — осторожно начинаю, — может, ты просто полежишь, отдохнешь? Врач же сказал, тебе пока нельзя вставать и лишний раз нервничать. А ты вон уже красная вся. Давление, наверное, подскочило.