Но я стою как столб, не в силах отвести взгляд от распахнутых глаз и прикушенных губ...
Ладно. Не совсем. Больше от налитых полушарий с торчащими сосками.
Представляю, какие они твердые и тугие наощупь, и моим стояком можно сносить стены. Видели как в кино дома разбивают железными болванками? Вот и я теперь так могу.
Животик у Василисы пока еще совсем плоский, бедра изящные, ножки стройные, длинные. Она вся такая — стройная, ладненькая, нежная.
И между ног тоже... нежная...
Как там Ромка сказал? До конца триместра чтобы даже не думал?
Боги, за что...
К Василисе первой возвращается самообладание. Она как просыпается — быстро стаскивает с головы полотенце и закутывается по самую шею, намертво в него вцепившись.
— Прости, я не думала, что ты так быстро вернешься, — бормочет смущенно, отворачивается.
— Супермаркет рядом... — сипло отвечаю.
— Я сейчас оденусь и что-то приготовлю, — Василиса избегает прямого взгляда, а мне так нравится смотреть, как у нее краснеют даже кончики ушей.
Она сбегает в комнату. Подбираю сваленные на пол пакеты и иду на кухню. Выкладываю покупки на стол, и почти сразу ко мне присоединяется Василиса.
Стараюсь не думать, какая она там, под одеждой. Теперь, когда я все видел, контролировать себя становится не то, что сложно. А пиздец как тяжело.
— Давид, будет лучше, если я сейчас уеду, — говорит Василиса, нарезая овощи пока я чищу картошку. — Сможешь отвезти меня на вокзал?
— Мы же обо всем договорились, Василиса? — хочется хлопнуть себя по бедрам, но в одной руке у меня нож для чистки, а в то второй картошка. — Ну куда ты сегодня поедешь? Давай хотя бы завтра. Переночуешь у меня, и завтра я тебя отвезу
— Давид, я... Мне очень неудобно, что так получилось, — она шепчет чуть слышно. — И стеснять тебя не хочется. Анализы я могу делать у себя в больнице и быть все время на связи с Романом Игоревичем.
— Вась, мы же вроде все обсудили, — пробую ее уговорить. — Если ты насчет того, что я увидел... Ты очень красивая девушка, тебе абсолютно нечего стесняться.
— Я волнуюсь о бабушке, Давид. Мне неудобно все время просить Машу, она и так меня подменяет.
Хм... Машу, говоришь. Будет тебя и Маша, и не только она.
— Я сейчас вернусь, Вась. Корм собакам забыл купить.
Кормом у меня забито пол шкафа в хозяйственной комнате, но Василисе это знать не обязательно.
Набираю деда.
— Ну наконец-то, вспомнил, — ворчит дед вместо приветствия. — Как там мой правнук?
— Пока нормально. А чтобы было еще лучше, нужна твоя помощь.
— Что именно?
— Ты должен, — внимание, вдох, — должен присмотреть за Васькиной бабкой.
Пауза, зависшая в трубке, угрожающе затягивается. Я не выдерживаю первым.
— Дед, ты где?
— Где, где... Помер твой дед, копыта отбросил. Так что пиздуй за статуей Свободы, пришло ее время.
С облегчением выдыхаю.
— Ты так не шути, дед.
— А ты думай, о чем просишь. Чтобы я с этой мегерой...
— Тебе ничего с ней не надо делать, — прошу примирительно. — Ты просто смотри, чтобы ей не стало хуже.
— Да что с ней сделается? Она же только притворяется умирающим лебедем, а так на ней пахать можно. Пирамиду можно построить, Хеопса.
— Ни на ком не надо пахать, — не теряю надежды его уговорить, — но Василиса рвется на работу, чтобы быть ближе к бабушке. А ей нужен покой и положительные эмоции.
Из трубки доносится сосредоточенное:
— Хех, и правда, — кажется, я даже вижу, как дед чешет затылок, — какой с этой Горгоной может быть покой? Она кого хочешь на тот свет спровадит. Миссия, как говорится, выполнима.
— Ну так что, я могу на тебя рассчитывать?
— Ладно, хер с тобою. Рассчитывай. Но про статую Свободы не забывай!
— Помню денно и нощно, — заверяю деда и отключаюсь. Мне нужно сделать еще один звонок.
Абонент не отвечает долго, но я упорно звоню.
— Байсаров, знаешь, что такое настоящее тихое счастье? — Мария тоже напрочь игнорирует приветствие.
— Просвети.
— Не слышать твой гребаный голос! — рявкает Машка, я даже от телефона отшатываюсь. — Не представляешь, какие это прекрасные ощущения. Лучше оргазма. Особенно когда я отсыпаюсь после смены.
— Я по делу, Мария, — говорю строго, — ты должна оказать мне посильную помощь. Подменить Василису и присмотреть за нашими престарелыми родственниками.
— Так я только со смены пришла! Вот поспать хотела, но у тебя же в жопе сто тысяч пропеллеров, Байсаров. Они тебе покоя не дают, а ты мне.
— Вот поспишь и иди, — стараюсь, чтобы мой голос звучал приветливо и миролюбиво. — Метнись кабанчиком.
Мария молчит, я даже через трубку слышу, как внутри нее идет непримиримая борьба. И наконец, Мария побеждает Марию.
— Ладно. Выйду в ночь вместо Васьки, так и быть. Но только, знаешь, что, Байсаров? Ставки повышаются.
— Ну чего тебе еще? Сказал же, поедешь в Египет в лучший отель.
— Да нет, Байсаров, это у тебя старые установки. Теперь мы будем играть по крупному. Я буду тебе помогать, если ты сам найдешь мне жениха.
От шока поначалу не могу сказать ни слова.
— Жениха? Где я его тебе найду? — спрашиваю, когда ко мне возвращается способность говорить.
— Да хоть где. В том же Египте.
Выбор у меня небольшой. Точнее, его просто нет.
— Давай, Байсаров, соглашайся, — подначивает Машка. — Обещаю, тогда посплю и метнусь. Кабанчиком...
— Ладно, — машу рукой в воздухе, — я согласен. Хер с тобою, Северный олень.
— Какой я тебе олень, Байсаров? Сам ты олень.
— Хорошо, не олень. Хер с тобою, Северный кабан, — и отключаю звонок прежде, чем Машка начинает меня материть.
Глава 14
Давид
Привезли моих собак.
«Радость» на их мордах такая, будто я их не в грумер салон отвез, а на завод.
Обоих подстригли, помыли, побрызгали чем-то вкусным. Красота! Только им на это плевать. Зато у меня дома началась настоящая гонка «Формулы-1».
Байсар и Люсьен носились по квартире как сумасшедшие. Лапы скользили по паркету.
Даже не знаю, как это описать. Я это называю "бешеные белки в здании". Хвосты прижали, уши тоже. Глаза бешеные. Ничего не видят. Носятся по квартире так, будто в заднице шило. И их не успокоить, пока дурку свою не скинут.
Я-то к этому уже привык. Это выброс энергии. Они перенервничали на процедуре, теперь баланс восстанавливают.
Но Василиса? Василиса, бедняжка, успела высунуть голову из комнаты всего один раз, после чего тут же захлопнула дверь.
Судя по выражению ее лица, она подумала, что в квартиру ворвалась стая обезумевших волков. Хотя Люсьен и правда может произвести такое впечатление. Особенно когда нервничает. Она еще и выть умеет.
Под нами два мопса живут, так она и их выть научила. Я уже имел не самый приятный разговор с их хозяйкой.
Кстати, а вы знали, что есть люди, которые заводят собак, очень похожих на себя? Впервые видел, чтобы глаза так сильно из орбит выпирали. Ну да ладно, я тут о своем рассказать пытаюсь.
Я думал, что вечеру конец. Но Вася, к моему удивлению, собрала волю в кулак. Через час (!) она робко высунула нос из комнаты.
Люсьен, заметив это, тявкнула в ее сторону. Это у нее такой способ заявить: «Ну что, давай знакомиться?» Василиса же приняла это за попытку ее съесть. Захлопнула дверь так, что задрожала рама.
Я уже хотел пойти успокоить ее, но Вася справилась сама. Вышла. Прямо к моим засранцам.
Люсьен сначала фыркнула, но быстро потеряла интерес. Байсар же включил «режим любопытной варежки» — встал посреди комнаты и начал рассматривать Васю с интересом.
А потом Василиса взяла в руки пачку его любимых вафель.