— Шумные, но милые, — отвечаю, присаживаясь на корточки, чтобы погладить Люсьен. Она сразу же начинает лизать мою руку, а я смеюсь, отдергивая ладонь. — Люська, ты хоть иногда отдыхаешь?
— Она уже считает тебя своей, — замечает Давид. В его голосе звучит что-то такое, от чего по спине пробегает теплая волна.
Я перевожу взгляд на Байсара, который наконец подходит ближе и упирается лбом мне в плечо.
— Байсар, осторожнее! — мягко одергиваю его. Мне нравится быть среди них. Здесь уютно. Здесь по-настоящему хорошо.
Давид наблюдает за мной, не сводя глаз. Его взгляд заставляет меня немного нервничать, но я делаю вид, что не замечаю этого. Вместо этого тянусь к Василию, который по-прежнему лежит на диване.
— А ты чего такой важный? — спрашиваю, осторожно протягивая руку, чтобы погладить его.
Василий прищуривает глаза, поднимается, тянется ко мне и мурлычет так громко, что, кажется, будто в него встроен мотор.
— Он тебя одобрил, — говорит Давид, подходя ближе. Его голос звучит тихо.
Я поднимаю голову, и наши взгляды встречаются. На мгновение я замираю, чувствуя, как теплая волна пробегает по телу. Давид стоит слишком близко. Слишком близко, чтобы я могла спокойно дышать.
— Тебе удобно? — спрашивает он, присаживаясь рядом. Его плечо касается моего, и я чувствую тепло его тела.
— Очень, — отвечаю, отворачиваясь, чтобы спрятать свое смущение. Я снова начинаю гладить Снежка, который, кажется, намерен уснуть прямо у меня на руках.
Давид чуть наклоняется ко мне. Я чувствую его дыхание у своего уха.
— Может, останешься на ночь? — его голос звучит мягко, но в нем есть что-то притягательное, почти гипнотическое.
Я отвожу взгляд, пытаясь сосредоточиться на коте, но мои пальцы дрожат. Он это замечает, потому что его рука внезапно накрывает мою. Его прикосновение обжигает, но одновременно успокаивает.
— Василиса, — шепчет Давид, а у меня мурашки по всему телу пробегают. — Я рад, что ты здесь.
Мое сердце начинает биться быстрее. Я не знаю, что сказать. Я чувствую, как его пальцы чуть сильнее сжимают мою руку, а затем скользят вверх, по запястью, по предплечью...
— Давид, — выдыхаю я, поднимая глаза. — Это неправильно. Мы...
— А что правильно? — его голос становится чуть ниже. — Я просто хочу, чтобы тебе было хорошо.
Его лицо так близко, что я вижу каждую деталь — линию его губ, легкую щетину, тень, падающую на скулу. Я затаиваю дыхание, чувствуя, как его рука ложится на мою щеку.
— Скажи мне, если ты не хочешь этого, — шепчет он, наклоняясь ближе.
Но я не говорю. Потому что это именно то, чего я хочу. И когда его губы накрывают мои, я уже не думаю ни о чем. Его поцелуй теплый, уверенный, полный обещаний, которые он наверняка выполнит.
Где-то позади раздается громкое «У-у-у!» — Люсьен, похоже, решила, что ей тоже нужно внимание. Мы отстраняемся, смеясь, и Давид проводит рукой по моим волосам, убирая прядь за ухо.
— Останься, Василиса, — шепчет он снова. — Я обещаю, что скучно здесь точно не будет.
И я киваю. Разрешаю себе поверить, что Давид меня точно никогда не обидит.
Его рука гладит мою спину. Второй рукой Давид осторожно достает из моих рук котенка и сажает на диван. Сам притягивает меня и целует уже иначе. Все еще нежно, но уже гораздо тверже и напористее.
Я не сопротивляюсь, позволяю ему себя целовать, позволяю усадить себя ему на колени. Все позволяю...
Его руки заползают мне под свитер, большие пальцы пробираются под бюстгалтер и находят затвердевшие горошины сосков.
— Аааах! — вырывается у меня, и это служит для мужчины определенным сигналом.
Он задирает свитер, находит губами сосок, а сам стягивает с меня через голову свитер вместе с бюстгалтером.
От пронзительных ощущений вскрикиваю и двигаю бедрами. Между ног сначала сладко ноет, пульсирует, а затем разгорается настоящий пожар. И я пытаюсь его если не погасить, то хотя бы приглушить. Хоть немного...
— Какая у тебя кожа нежная, просто пиздец... — шепчет Давид, скользя губами в ложбинке между полушариями.
Ощущения невероятные, я словно медленно погружаюсь под толщу воды, куда не доходят ни звуки, ни лучики света. Как вдруг...
Мы с ним оба останавливаемся как по команде. Словно тумблер вырубили.
Выныриваю из бездонного омута, в который уже почти успела погрузиться. Интуитивно поворачиваю голову вслед за Давидом, и мы оба смотрим на сидящих в ряд питомцев.
Сначала Байсар, за ним Люсьен, Василий и Снежок. Они выстроились по росту и по старшинству, уселись на задние лапы и не сводят с нас с Давидом выжидательных взглядов.
Четыре пары глаз. Хочется вскочить и закрыть глаза в первую очередь котенку.
Давид сидит на полу, вытянув ноги, я — на нем верхом полуголая, без свитера и лифчика. Его руки сжимают мою грудь, а я уже почти расстегнула ремень на джинсах.
Ширинку точно расстегнула, и теперь все четверо зверя не мигая туда смотрят. Откуда еще один зверюга выглядывает...
— Эй, там, в партере, в чем дело? — недоуменно оглядывается Давид. Наклоняет голову и заходится смехом. Меня при этом крепко прижимает к рельефному торсу. — Засекли, засранцы... Встаем, Вась!
Он берет меня под попку и рывком поднимается с пола. Меня накрывает легкая паника.
Что если Байсаров захочет переместиться в спальню?
Я не смогу, не представляю, как снова там окажусь.
Но Давид будто чувствует. Меня сажает на диван, застегивает ширинку и идет к питомцам. Котов берет на руки, собакам кивает на дверь, ведущую на лоджию.
— Нашли тут кино, — ворчит недовольно, мне даже смешно становится. Закрывает балконную дверь и возвращается обратно.
— Давид, свет!.. — шепчу просяще, но он резко мотает головой.
— Хочу тебя видеть, Василиса. Ты такая красивая...
Давит на плечи, заставляя лечь. Стягивает с меня джинсы, ложится сверху. Я практически раздета, а он наоборот одет. И это тоже почему-то заводит...
Мы целуемся жадно, торопливо, то сплетаясь языками, то разрывая поцелуй. И когда Давид начинает скользить губами вниз, я сразу понимаю. Хватаю его ладонями, пробую удержать.
— Давид, нет...
— Да, Василиса, — отвечает он хрипло, ловит губами руку и целует, — все хорошо, просто расслабься.
Пальцами рисует узоры, губами прихватывает кожу, прикусывает и зализывает. Я вздрагиваю от каждого прикосновения, каждого движения.
Давид медленно разводит мои колени, отодвигает перемычку трусиков и смотрит. А у меня от одного его взгляда все намокает и пульсирует.
Хочется сдвинуть колени, но Давид не дает. Вдавливает в диван, наклоняется и проводит языком прямо по сочащейся возбужденной плоти.
Не сдерживаюсь, кричу, разметавшись на диване. Запускаю руки в густые темные волосы. Я готова кончить от одного вида его макушки между моих ног.
Горячий язык доводит до исступления. То кружит вокруг входа, то лижет мокрые складки, то ныряет внутрь и выскальзывает обратно.
Теряюсь в водовороте ощущений, наслаждение несет меня вверх, закручиваясь спиралью. От ощущения незаполненности внизу живота завязывается узел.
Как в ответ на мои желания внутрь меня входит палец, и почти сразу к нему добавляется второй. С глухим стоном насаживаюсь на пальцы и хрипло вскрикиваю, когда твердый язык Давида находит между складками ноющий бугорок.
Давид лижет клитор, теребит языком, а пальцами беззастенчиво меня трахает, и я извиваюсь, толкаюсь навстречу бедрами. Оргазм накрывает оглушающей лавиной, выгибаюсь дугой, сокращаясь на пальцах.
Что будет, когда внутри вместо пальцев я почувствую член Давида, если сейчас так улетаю? Отголоски оргазма разносятся по телу, заставляя судорожно сокращаться. Давид возвращается ко мне, его губы блестят от моей смазки.
— Как же ты охуенно кончаешь, Василиса, — говорит он, глядя на меня горящими глазами.