Облизываю влажные губы. Вытираю ладонью мелкие бисеринки пота, которыми покрыт лоб мужчины, подарившего мне такие невероятные ощущения.
— Ты тоже, — сипло отвечаю и легко толкаю Давида в грудь, вынуждая лечь на спину.
Глава 25
Василиса
Давид тяжело дышит, откинувшись на диван, его грудь резко поднимается и опускается.
Глаза прикрыты, губы приоткрыты, а на скулах играет напряжение. Я впервые вижу его таким. И это заводит меня еще больше.
Медленно провожу ладонью по его груди, ощущая жар кожи, влажность от пота, выступившего после всего, что произошло. Давид открывает глаза и смотрит на меня. В этих глазах — голод, удовлетворение и что-то еще, что я не могу сразу разгадать. Я внимательно впитываю все. Запоминаю. Он мне нравится таким. И смотрит... Смотрит так, будто кроме меня ему больше никто не нужен. Сердечко в груди колотиться как ненормальное начинает в этот момент.
— Василиса... — его голос хриплый, низкий, будто он борется с собой, чтобы не перевернуть меня обратно и не сделать со мной все, что так явно хочет.
Но я не даю ему этой возможности. Улыбаюсь, легонько прижимаю ладонь к его груди, не позволяя двигаться.
— Теперь моя очередь, Байсаров, — шепчу, медленно спускаясь вниз.
Давид приподнимает бровь, но не сопротивляется, лишь наблюдает, как мои пальцы скользят по его напряженному прессу, чуть выше ремня джинсов. Я чувствую, как твердеет его живот, как возбуждение накрывает его с новой силой. Он не сводит с меня глаз, будто завороженный каждым моим движением.
Пальцами нащупываю пряжку ремня, расстегиваю ее, а затем плавно тяну за молнию. Под пальцами пульсирует горячая, твердая плоть, которая рвется наружу. Давид судорожно вздыхает, напрягает мышцы бедер, но по-прежнему не двигается, позволяя мне делать то, что я хочу.
— Василиса... — шепчет, когда я провожу пальцами вдоль его члена, чувствуя, насколько он твердый.
— Потерпи, — улыбаюсь, наклоняясь к нему.
Я дразняще медленно целую его низ живота, едва касаясь кожи губами. Давид сжимает кулаки до хруста, из его груди вырывается сдавленный звук — он явно пытается держать себя в руках. Но мне не нужно, чтобы он держался. Я хочу видеть его в состоянии, когда он не может себя контролировать. Я хочу чувствовать, как он срывается от моих прикосновений.
Провожу пальцами по рельефу его живота, задерживаюсь на бедре, медленно, лениво очерчиваю круги, прежде чем плавно обхватить его твердый, пульсирующий член.
Он горячий. Горячее, чем я ожидала.
Сжимая у основания, я провожу языком по головке, ощущая, как на губах остается капелька прозрачной смазки. Терпкий солоноватый привкус наполняет рот, будоражит сознание.
Давид резко выдыхает, его пальцы зарываются в мои волосы, но он не давит, не направляет — просто держит.
Я улыбаюсь уголками губ и повторяю движение, на этот раз медленнее, скользя языком вдоль чувствительных вен, лаская, пробуя, изучая.
Давид стонет низко, почти с рычанием.
Этот звук вибрирует внутри меня, пробуждая что-то дикое, необузданное.
Я снова поднимаюсь вверх, обвожу языком кончик, втягиваю его в рот чуть глубже, чувствуя, как он напрягается подо мной. Его бедра слегка вздрагивают, пальцы крепче сжимают мои волосы, но он все еще сдерживается.
Меня это раззадоривает.
Я плавно начинаю двигаться, скользя губами вниз, плотно обхватив его, пока не чувствую, как его дыхание сбивается, становится прерывистым.
Я хочу, чтобы он потерял контроль над собой. Чтобы забыл, как сдерживаться. Чтобы позволил мне довести его до предела.
— Василиса... — он произносит мое имя так, будто оно единственное, что удерживает его от потери контроля.
Но я не останавливаюсь. Беру его глубже, медленно. Наслаждаясь каждым его резким вдохом, каждым сдавленным стоном, каждым напряжением его тела.
Я чувствую его дрожь, и это сводит меня с ума. Я хочу дать ему столько же удовольствия, сколько он только что подарил мне. Хочу, чтобы он запомнил этот момент. Хочу, чтобы он срывался именно со мной.
— Черт, Вась, — сквозь зубы выдыхает Байсаров, когда я усиливаю ритм. Его бедра начинают двигаться навстречу, он больше не может просто лежать.
Еще немного. Еще чуть-чуть, и он теряет контроль, выгибает спину, а я принимаю все, без остатка, наслаждаясь этим ощущением.
Я медленно отстраняюсь, проводя губами по его коже. Давид тяжело дышит, прикрывает глаза, словно пытаясь прийти в себя. Я поднимаюсь, скользя ладонью по его груди, и устраиваюсь рядом, позволяя ему снова заключить меня в своих объятиях.
— Ты такая охуенная, Вась, — бормочет Давид, прижимая меня к себе.
***
Давид
Сажусь за руль, завожу двигатель и ловлю себя на том, что насвистываю мелодию, звучащую из динамика.
Рядом со мной на пассажирском сиденье Василиса, солнце с самого утра заливает улицы, настроение охуенное, и вообще все у меня за-е-бись!
И дело не только в минете, который мне Васька сделала. Сколько их у меня было, я даже приблизительно не скажу. Разной степени профессионализма.
А такого не было ни одного.
Пусть не самого умелого, немного неловкого.
Но Василиса так искренне хотела доставить мне удовольствие! А главное, ей нравилось то, что она делает. Она не только дарила удовольствие, она его получала.
И я кайфую от того, что у нас с Васькой теперь все наладилось. Что между нами неслабо искрит, но искры летят не только с моей стороны.
Даже сейчас, когда мы молчим, летят.
Только что позвонил прораб и отчитался, что ремонт в квартире Василисы и ее бабки закончен. Можно загонять клининг и завозить мебель.
Мы едем вместе с Василисой в мебельный салон выбирать новые диван и кровать. И когда их привезут, я точно знаю, как мы ее опробуем...
Когда моя Васька видит цены на мебель, у нее забавно округляются глаза.
— Давид, здесь слишком дорого, у нас нет таких денег.
Очень хочется ее поцеловать, а еще лучше зажать где-то в углу, но вокруг слишком много зрителей.
— Не волнуйся, милая, — говорю успокаивающе, — здесь хорошее соотношение цена-качество. Ни о чем не думай, просто выбери то, что тебе нравится.
— Но, Дав... — нежные пальчики ложатся на мою руку, — я не могу позволить тебе все это оплачивать.
Черт, это же моя Васька! Как я мог забыть!
— Не волнуйся, малыш, — сжимаю узкую ладошку и подмигиваю, — все оплатит виновник торжества. Разве я тебе не говорил, что он оплатил ваш ремонт?
— Байсаров? — удивленно переспрашивает Василиса. — Откуда у дедушки деньги?
— Он не простой дед, — наклоняюсь к ее уху, она подвигается ближе, — он подпольный миллионер.
— Правда? — смотрит Василиса с сомнением. — А по виду и не скажешь.
— Чтоб мне провалиться, — говорю убежденно, — у него внук бизнесмен, постоянно деду денег подбрасывает. А тот складирует, потому что...
— Экономит? — поднимает брови Васька.
Моя девчонка в своем репертуаре. Видно, что хотела сказать «жлобится», но воспитание не позволяет говорить плохо о людях.
Бляха, я влюбляюсь все больше и больше.
— Скорее, привык полагаться на свои силы, — заступаюсь за деда. Хотя правда где-то посередине.
В мебельном салоне проводим не меньше часа, пока у меня не сигналит телефон. На экране высвечивается имя Машки. Я оставляю Василису консультантам, а сам отхожу в сторону.
— Говори, только быстро.
Голос Машки звучит непривычно жалобно.
— Давидик! Давидик, спаси, у меня жопа!
— Маш, — поправляю строго, — как я могу тебя спасти от того, чем нас всех наделил Бог? Смирись. Просто ее у тебя больше, чем у других.
— Не тупи, Байсаров. Я не про ту, на которой ты сейчас сидишь, а про ту, которая у меня в жизни.