— Василиса, — его голос снова становится серьезным. — Мы же не будем играть в «делай вид, что ничего не было»? Потому что было. И было офигенно.
Я кусаю губу. Конечно, было. Даже слишком. Все было таким офигенным, что я до сих пор чувствую на себе его руки. И ладно бы только руки.
— Не будем, — тихо отвечаю. — Но мне все равно страшно, Давид.
Он не задает лишних вопросов. Просто кивает, переключая передачу.
— Поехали ко мне. Там разберемся.
***
В квартире все на своих местах. Люсьен с Байсаром радостно виляют хвостами, бросаясь ко мне, а Василий с хитрым видом сидит на подлокотнике дивана. Чувствуется, что он здесь уже хозяин, а Снежок преспокойно свернулся рядом с ним, будто жил тут всегда.
— Вот же ж наглецы! — смеюсь, опускаясь на колени и протягивая руки к маламутам. Они тут же начинают радостно облизывать мне лицо. — Кажется, кто-то соскучился!
— Кто-то — это еще мягко сказано, — бурчит Давид и обхватывает меня сзади за талию. Его подбородок касается моей макушки, и я чувствую, как внутри все сжимается. — Я тут без тебя с ума схожу.
Я напрягаюсь, но не отдаляюсь. Давид медленно, лениво проводит ладонями по моим бокам, заставляя меня невольно выгнуться. Горячий выдох касается моей шеи.
— По-моему, не только собаки хотят, чтобы ты осталась, — его голос становится низким, бархатным.
Я закрываю глаза. Давид, чертовски опасный, но еще более чертовски притягательный. Я чувствую, как внутри все сжимается от предвкушения. Я знаю, чем все закончится, но разве я могу сопротивляться?
— Может, хоть чаю предложишь? — слабо пытаюсь сменить тему.
— Ага, — он неожиданно прижимает меня к себе сильнее, так, что я чувствую жар его тела. — Чай. Конечно. Как же без чая.
Он разворачивает меня к себе, и я теряюсь в глубине его глаз. Давид наклоняется, касаясь губами моего виска, затем скользит ниже — к щеке, подбородку, медленно опускаясь к шее.
— Знаешь, что я хочу? — его шепот обжигает кожу.
— Что? — мой голос дрожит.
— Чтобы ты осталась. Сегодня. Завтра. И еще дольше. Тем более у нас тут такая веселая компания намечается.
Его руки скользят вверх по моей спине, запутываются в волосах. Я замираю, чувствуя, как тело начинает предательски поддаваться.
— Давид… — я пытаюсь что-то сказать, но он затыкает меня поцелуем. Глубоким, требовательным, таким, от которого земля уходит из-под ног.
Мои пальцы сами находят его плечи, цепляются, как за единственную опору в этом мире. Потому что сейчас он и есть моя единственная опора. Единственное место, где мне спокойно.
И может, мне стоит наконец признать, что я не хочу уходить.
Но нашей романтике не суждено сбыться. Буквально через пять секунд в дверной звонок звонят. Громко. Требовательно.
Давид, рыча сквозь зубы, нехотя отрывается от меня. Вид у него такой, будто он готов убивать. Медленно, явно не торопясь, но когда звонок раздается снова, на этот раз еще настойчивее, он уже раздраженно шагает к двери.
Я слышу, как Давид что-то бормочет себе под нос, явно готовясь высказать все, что думает о незваных гостях. Подходит к двери, смотрит в глазок и замирает.
— Какого...
Я даже не успеваю спросить, что случилось, как он рывком открывает дверь. И тут начинается настоящее шоу.
— Быстрее открыть не судьба?! — раздается возмущенный голос из коридора. — Я в подъезде чахнуть должен? Давайте, завозите меня, лодыри!
В квартиру на инвалидной коляске въезжает дед Байсаров собственной персоной. Вернее, его буквально вталкивают двое санитаров, которые выглядят так, будто это была самая худшая поездка в их жизни. Один из них перекрещивается, будто благодарит судьбу за то, что эта пытка наконец-то закончилась.
— Охереть, а что это у меня здесь за зоопарк? — первым делом замечает дед, оглядываясь по сторонам.
Глава 27
Давид
— Охереть, а что это у меня здесь за зоопарк? — с умным видом замечает дед, восседая в инвалидной коляске.
— Давид, ты же говорил, что Давид Данилович разрешил тебе у него с собаками пожить? — Василиса подозрительно смотрит на деда, одной рукой поглаживая по холке Байсара. — Что теперь вас так удивляет, Давид Данилович? Или вы не любите собак?
Меня до слез умиляет то, как моя девчонка готова бороться за моих собак. Беда только в том, что бороться предстоит с моим дедом. Это как раз не годится никуда.
— Так и есть, разрешил, — незаметно сдавливаю деду плечо, оттесняя санитаров. — Давид Данилович наверняка имел в виду котенка.
— Какого еще котенка? — тупит дед, вертя головой в разные стороны. — Мы про котенка не договаривались!
— Моего котенка, — голос Василисы звенит от обиды и негодования, — которого ваш Василий усыновил.
— Слушай, пошли отсюда, — говорит громким шепотом один санитар другому, — походу тут филиал дурдома. А они еще на нашу больницу жаловались!
Парни уходят, с громким стуком закрывая дверь. Смотрю на часы, где там мой водитель с бабой Любой?
Тем временем Василиса вытаскивает из-под Василия Снежка, которого было совсем не видно за густой черной шерстью.
— Не переживайте так, Давид Данилович, это мой котенок, — говорит она с достоинством, прижимая его к груди как какое-нибудь сокровище, — я его заберу. Он не доставит вам неудобств.
Дед жует губу, с прищуром вглядываясь в белый комок у ее руках.
— Дай хоть посмотреть, — протягивает руку. Видя, что она не решается, повторяет нетерпеливо: — Давай уже, не бойся, не съем.
Василиса нерешительно протягивает деду котенка. Тот берет его широченной ладонью, сажает себе на колени.
— Что, байстрюк, прибился к нашей компании? — чешет его по загривку.
И тут происходит невероятное. Василий спрыгивает с дивана, с громким «мяу» заскакивает на колени к хозяину и начинает облизывать котенка.
Мы с Василисой переглядываемся. Дед от удивления крякает, кот хватает Снежка за загривок и утаскивает обратно на диван.
— Вот, Давид Данилович, — говорю с чувством, — я же говорил, что ваш Василий его усыновил. А вы мне не верили.
— Стало быть, у меня теперь есть еще один внук, — разводит руками дед и хитро подмигивает Василисе, — помимо внука-миллионера.
По глазам так и вижу хочет добавить «и пиздобола», но не добавляет, молчит. И правильно, потому что в дверь звонят.
— Кого это там черти принесли? — недовольно ворчит дед. — Открывай уже.
Иду открывать, на пороге Василисина бабка с моим водителем и двумя чемоданами.
— Зачем вам столько вещей, баб Люба? — закатываю глаза.
— Много ты понимаешь! — шепчет она. — Кто знает, какие испытания приготовила мне судьба? Я должна быть во всеоружии!
— Давид Данилович, — старательно подчеркиваю наше неродство, — там ваша сиделка приехала.
— Ну, здравствуй, Давид, — скромно опускает глаза в пол баба Люба, вкатывая оба чемодана.
— Еб твою... — накрывает дед ладонью лоб.
— В общем, вы тут располагайтесь, мы с Василисой поехали, — беру Ваську за руку, тяну в коридор.
— Подожди, Давид, — растерянно зовет баба Люба, — вы куда?
— У нас там диван привезли. И кровать... — пытается объяснить Василиса, но я уже открываю дверь и выталкиваю ее из квартиры.
— А тебе какая разница? Раскудакалась... — слышу, как ворчит дед. — Дело молодое, пускай едут. Ты сиделка? Сиделка. Значит сиди и не пизди.
— Что значит не пизди? — огрызается бабка. — Не дождешься!
— Давид, — останавливает меня Василиса, — постой.
— Что такое, Вась? — поворачиваюсь к ней, обнимаю.
— Я волнуюсь за бабушку. Этот дед он такой...
— Ты что, милая! — притягиваю к себе, прижимаю сильнее. От ее тепла кровь несется по венам втрое быстрее. — Дед только притворяется сердитым. Все у них будет нормально, поверь. Поехали, а то правда привезут диван, а нас нет.