Я прикрываю глаза и медленно вдыхаю.
Черт.
Неужели Василиса правда решила, что я считаю, будто она мне не подходит?
Ну блядь. Кто меня за язык тянул?
Я же не имел в виду ее! Я говорил про Платона и Машку. Мария и Платон не смотрятся вместе, они и правда как из разных миров. А Васька решила, что я о нас тоже так считаю.
Но ведь это не так! Я ее люблю, и мне похуй на то, где и кем она работает. Васька не может этого не видеть.
Нет, не то, не то...
Потом я сказал, что у Машки есть ребенок, и это не надо Платону... А Василиса беременная...
Догадка пронзает как молния.
Сука, вот оно. Васька и так считает, что навязывает мне своего ребенка. Как я мог такое сказать?
Как я об этом не подумал? Какой же я долбоеб!
Сжимаю кулак, набираю Василису.
Абонент временно недоступен.
Кусаю губу. Телефон отключен. Ладно.
Неожиданно прилетает сообщение.
Открываю.
«Васька у меня. Не благодари»
Губы сами плывут в широкой благодарной улыбке.
Ну Мария, добрая душа!
Хватаю куртку, быстро выдаю грузчикам деньги и захлопываю дверь. Сажусь за руль, забиваю в навигатор адрес оптового цветочного склада.
Он тут один на весь городок, и мне повезло, что они еще открыты.
Вваливаюсь в складское помещение, навстречу выходит женщина в телогрейке.
— Мне нужны розы, — говорю ей. — Белые.
— Сколько пачек? — спрашивает она.
— Не знаю. Чтобы в багажник влезли.
— А какой у вас багажник? — щурится она с сомнением. — У нас столько белых может не быть.
— Давайте какие есть, — машу рукой, — только чтобы хватило.
***
...На все про все у меня ушло около часа. Мой багажник забит цветами. Сюда все тащить не стал. Потому что хер дотащу. Взял букет только. Потом Ваське покажу всю красоту.
Ну вот, собственно говоря, стою перед дверью Машкиной квартиры, держа в руках огромный букет белых роз. Даже не помню, когда в последний раз так нервничал.
Звоню в дверь. Один раз. Второй. Из-за двери доносятся шаги.
Дверь распахивается, и передо мной появляется Мария. В глазах ее недовольство, руки скрещены на груди. Я даже немного побаиваюсь, что у нее в кармане что-то тяжелое и она сейчас меня этим по голове огреет.
— Байсаров, бляха! Я знала, что ты пришибленный, но какого черта так долго тащился?!
Машка недовольно меня взглядом окидывает.
— Я готовился. Пустишь? — говорю со вздохом, но она не двигается.
— Ты ее довел, Байсаров. Васька вся распухшая от слез. Ты хоть понимаешь, что натворил?
Грудь сжимается от вины. Представляю Василису, сидящую там, в квартире, с красными от слез глазами, со сбившимся дыханием. Какого хрена я вообще позволил этому случиться? Идиот!
— Понимаю, — выдыхаю. — Поэтому я здесь.
Мария закатывает глаза, но, наконец, делает шаг в сторону.
— Если опять обидишь — убью, — бросает мне вслед.
Прохожу в квартиру. Иду в комнату. Вижу Василису. Она сидит на диване, ноги поджаты под себя, в руках скомканная салфетка. Глаза красные, нос распух. Как только она замечает меня, тут же отворачивается, пряча лицо.
Закрываю за собой дверь. Медленно подхожу.
— Вась…
Молчание. Только громкий всхлип слышу. Моя девочка, как я мог ее до такого довести?
— Василиса, пожалуйста, посмотри на меня.
Произношу негромко. Вкладываю максимум заботы в тон.
Она хлюпает носом, но не оборачивается. Вижу, как напрягаются ее плечи.
Присаживаюсь рядом, держу дистанцию. Кладу перед ней букет роз. Но Васька снова не шевелится. Даже не смотрит.
— Это для тебя.
Тишина. Я вздыхаю. Просто не будет. Ладно.
— Вась... Я знаю, что облажался. Знаю, что сказал не то. Но ты неправильно меня поняла. Вась, я не про тебя говорил. Ни секунды не думал, что ты мне не подходишь. Наоборот. Я не вижу своей жизни без тебя. — Глубоко вдыхаю. — Вась, слышишь?
Она всхлипывает. Чуть поворачивает голову, но все еще молчит. Еще одна слезинка скатывается по щеке. А я смотреть не могу на ее красные от слез лаза. Тут же хочет себе въебать за то, что довел ее до такого состояния.
— Я хочу быть с тобой. Я хочу этого ребенка. Мне неважно, от кого он. Для меня он будет мой. Какой же я идиот, что заставил тебя в этом сомневаться…
Василиса хлопает мокрыми ресницами. Смотрит, и в глазах столько боли, что у меня сердце разрывается. Она открывает рот, чтобы что-то сказать, но вместо слов снова всхлипывает.
— Ох, Вась… — протягиваю к ней руки, но не касаюсь. Жду.
Она смотрит на меня, ее губы дрожат, глаза снова наполняются слезами. И в следующую секунду она резко бросается ко мне, обхватывает руками за шею и прижимается всем телом.
Я сразу сжимаю ее в объятиях. Держу крепко, боюсь, что она снова исчезнет. Чувствую, как она судорожно вдыхает, всхлипывает, а потом просто зарывается лицом в мою шею.
— Прости… — шепчет моя девочка еле слышно.
— Тебе не за что просить прощения, милая, — шепчу в ответ, зарываясь пальцами в ее волосы. — Это я виноват. И я сделаю все, чтобы ты никогда больше не чувствовала себя так.
Она вжимается в меня сильнее. Я глажу ее по спине, целую в макушку. И мне не нужно больше никаких слов, потому что я знаю — она меня простила. Потому что она сейчас в моих руках, и я больше никогда ее не отпущу.
Я держу ее, крепко, вдыхая аромат ее волос, и чувствую, как Василиса дрожит. Тоненькая, теплая, родная. Васька цепляется за меня, будто я последний островок в этом гребаном океане гормонов, эмоций и недопониманий.
— Прости меня… — ее голос тихий, глухой, будто издалека. — Я вспылила… Я даже сама не поняла, что произошло… Просто… Машка, Платон, твои слова, мой страх... Все разом в голову ударило.
Я крепче сжимаю руки на ее талии.
— Вась, ну зачем ты так? — мой голос хриплый, потому что эта девочка только что чуть не разнесла мне сердце. — Как ты могла подумать, что я тебя не приму? Что я не приму нашего ребенка?
Она всхлипывает, утыкается в мою шею.
Глава 31
Василиса
Я иду за Давидом, зарывшись лицом в бутоны, чтобы не показать, какая внутри меня бушует буря.
Он сказал «нашего».
Не «этого», не «твоего», а именно «нашего».
Я же не ослышалась? Он просто так это сказал? Или...
Мне страшно копаться в этом сейчас.
Я вдыхаю аромат роз, прячу в них лицо, стараясь не выдать себя ни взглядом, ни вздохом.
— Осторожнее, — говорит Давид, беря меня за руку. И меня снова выносит от очередного приступа признательности.
Мы подходим к машине, Давид останавливается. Некоторое время смотрит на меня, будто хочет угадать мою реакцию заранее, а затем медленно поднимает дверцу багажника.
Я ахаю, прикрывая рот ладонями.
Передо мной розы. Целое море. Ими забит весь багажник внедорожника, точно такие же, как у меня в руках.
Нежные, белые. С тонкими зеленоватыми прожилками.
Это настоящая сказка!
К меня от эмоций перехватывает дыхание, горло перекрывает ком.
— Давид… — голос дрожит и срывается. — Давид, ты сошел с ума?
Он улыбается, чуть наклоняя голову.
— Давно. А ты только сейчас заметила?
Не могу оторвать взгляд от этого великолепия.
— Их же... Их же тут сотни!
— Ага, — кивает он. — Просто одна сотня мне показалась недостаточной для такого косяка.
Сама не знаю, плакать или смеяться. Но следом меня накрывает волна паники.
— Их же нужно срочно подрезать и поставить в воду!
Давид моргает, как будто только сейчас осознает масштабы своего цветочного подвига.
— Так подрежем и поставим. В чем проблема?