Васька сжимает орудие пыток так, словно уже готовится к процедуре, и в глазах у нее опасная решимость.
— Какой аборт? Ты что! Малыш не виноват. А вот этот мудозвон!
Васька сильнее скальпель сжимает. Внутри облегчение наступает за то, что она ребенка оставить решила. Молодец. Теперь нужно как-то ее обезоружить.
— Вась, а может, скальпель-то... положим? — я пытаюсь выдавить легкую усмешку, но голос подрагивает.
Ну на хер ей правду говорить. Точно не сейчас. Не в таком состоянии. И точно не тогда, когда она так филигранно владеет холодным оружием.
— Да ты чего? Знаешь, как я им владею? Меня наш профессор хвалил. У меня твердая пятерка за вскрытие.
Плохеет мне не по минутно, а по секундно. Вася припечатывает к стенке каждым словом.
Слова врача проигрываются в голове о том, что ей нельзя волноваться. А если я сейчас признаюсь, что сам и есть тот таинственный незнакомец, которому она в ту ночь «делала укол»... Она точно будет волноваться, и вряд ли это закончится только волнением.
Яйца опять сжимаются. Я не трус. Но здесь реально страшно.
Василиса сжимает ручку скальпеля еще сильнее, и рука у нее дрожит — не от страха, нет. Скорее, от напряжения.
Бляха, она и так сегодня пережила какой стресс. А я своим появлением еще один спровоцировал.
— Вась, — осторожно начинаю я, — ты главное этот... скальпель положи, ладно? Мы сейчас просто поговорим, все обсудим, но тебе точно нельзя волноваться.
— А ты чего испугался так? Он же маленький совсем.
Васька губы в легкой улыбке растягивает, а с меня уже семь потов сошло.
— И очень острый, давай его обратно в сумку сложим.
Васька кивает согласно. Прячет скальпель, и я вдыхаю полной грудью. Я скажу. Чуть позже. Когда время будет подходящее. Когда со стариками разберемся.
— На кой хер вы его ко мне подселили?! Он всю палату завонял своим недержанием!
Блядь. Дед все никак не успокаивается. Василиса злым взглядом сверкает в сторону его палаты.
— Я внизу автомат с кофе видел, может, спустимся? Тебе точно горячее не повредит.
Не хватало еще, чтобы дед сейчас на койке из палаты провериться выехал и спалил всю контору.
— Тебе же можно кофе?
Спохватываюсь в последний момент. Вася скромно улыбается. Кивает. Взгляд опускает вниз.
Все-таки какая она, моя Василиса. Красивая. Скромная. Нежная. Если скальпель в сумочке, конечно, не считать.
— Давид... Я тебе все честно рассказала. Не хочу скрывать ничего. Скажи, тебя эта ситуация не смущает?
Васька, сама того, не понимая, мою совесть со всех сторон, сжимает. Харакири делает.
Я себя и так козлом чувствовал. Сейчас еще хуже становится. Но ситуация и правда — пиздец. Куда еще и я со своими признаниями.
Короче, я решил. Сейчас мы наше общение налаживаем. Я Ваську с собой забираю. А, когда штиль наступит, я аккуратно ей все расскажу. Все по фактам разложу. Она девочка умная, все поймет. Позлится, конечно, немного. Но в общем все будет хорошо.
— Не смущает, Вась, — честно говорю, в глаза ее голубые смотрю, — так что не переживай. Давай знаешь, как поступим? Я тебя сейчас заберу, отвезу в гостиницу, в которой остановился. Ты отоспишься, согреешься...
— Ой, нет, Давид. Я сегодня сменой поменялась. Буду дежурить. Я с бабулей рядом быть хочу. У нее анализы взяли. К операции будут готовить. Я отсюда никуда не пойду. А ты в гостиницу поезжай. Завтра с тобой еще увидимся. Мне еще нужно родственников деда этого придурочного найти. Потому что он со своим котом здесь всех достанет. Господи, а у меня же там квартира... Я, наверное, всех соседей затопила. Кошмар!
— Я съезжу к тебе домой. Не волнуйся. С соседями решим. И нужно решить, где вам с бабушкой жить, пока в квартире ремонт делать будут.
— Буду по подружкам спрашивать. Бабуля же еще не везде жить согласится. Она у меня с характером...
— Я заметил, так деда отмудохала.
— Он заслужил!
Васька тут же вспыхивает.
— Нечего было из себя сантехника строить! Что вот нам теперь делать?! Этот дед как наказание какое-то!
Я ответить ничего не успеваю. На первый этаж медсестра сбегает, стоит ей Ваську увидеть, как она к нам бросается. Глаза на выкате, красная вся.
— Васька, бегом! Там эти полоумные опять сцепились! Деда на анализы из палаты вывезли, а твоя бабушка... короче, побежали, а то сейчас еще себе чего-то сломают!
Глава 7
Давид
— Господи, что там еще? — всплескивает ладонями Василиса и бросается за коллегой.
Для вида делаю пару шагов следом, затем разворачиваюсь и бросаюсь в противоположную сторону, в манипуляционную.
Если Василиса увидит нас с дедом, вмиг сложит два плюс два. Значит, придется нам с ним пока шифроваться.
Внутри несмело поднимает голову совесть, но ее в момент ослепляет яркой вспышкой — это сверкает лезвие скальпеля в моем воспаленном воображении. Совесть быстро сворачивается клубком и прячется обратно.
Вот и хорошо, мне сейчас точно не до тебя.
Вваливаюсь в манипуляционную. Дед при виде меня недовольно хмурится.
— Ну наконец-то, явился. А я уж думал, только на моих похоронах увидимся.
— Рано нам на похороны, дед. Дело есть на сто миллионов. Вы уже закончили? — спрашиваю медсестру.
— Да, я сейчас отвезу Давида Даниловича в палату.
— Не надо, я сам его отвезу, — хватаю ручки кресла-каталки, в котором сидит дед, и разворачиваю кресло на выход.
— Подождите, а вы вообще кто? — недоверчиво косится медсестра.
— Как кто? — хмыкаю. — Я друг вашей коллеги Марии. Знаете такую? А еще по совместительству Васин жених.
— Чей? — вскидывается дед. — Ты чего, совсем одичал?
— Тихо, дед, не пали хату, — шепчу ему на ухо. Широко улыбаюсь ошалевшей медсестре и выруливаю из манипуляционной.
В коридоре разгоняю каталку и несусь на предельной скорости.
— Дава, стой, — орет дед, — стой, говорю, ебанько.
— Не могу, дед, — заворачиваю за угол, — слишком высока цена вопроса.
— И какая же? — ворчливо интересуется он, когда я торможу в одном из закутков.
— Твой правнук и мои яйца, — отвечаю отрывисто и плюхаюсь рядом на подоконник.
Дед молча меня разглядывает, жует губу и выдает наконец.
— Ну, скажем, второе меня вообще не волнует. А вот насчет первого давай подробнее.
Но я помню, что лучшая защита — это нападение, и не даю ему опомниться.
— Для начала хотелось бы знать, с каких херов ты решил сантехником заделаться?
Дед что-то буркает под нос и отворачивается.
— Можно поразборчивее, я не расслышал?
— Пенсии не хватает, говорю, — отвечает он нехотя, но уже громче.
— Ах пенсии... — обхожу каталку и становлюсь напротив, переплетя руки на груди. — А кому это каждый месяц я по десять таких пенсий перевожу? Опять скопидомишь, на черный день откладываешь?
— На памятник, — говорит дед. — Ты видел, сколько они стоят?
— Опять двадцать пять, — хлопаю себя по ногам. — Да я тебе статую Свободы вместо памятника поставлю, ты только меня перед людьми не позорь.
— Пиздишь, — прищуривается дед. — Кто тебе целую статую отдаст?
— Закажу реплику у умельцев. Не отличишь.
— Ты можешь, — ворчливо сдается дед. — Так что там с правнуком? Правда что ли? И чей это ты жених? Только предупреждаю, без пиздежа.
Это да, если надо заручиться поддержкой деда, то только так. Без пиздежа. Я знаю, что могу на него рассчитывать, только если честно все расскажу. А тут иначе и не получится.
— В общем, тут такое дело, дед...
Начинаю говорить без лишних размусоливаний и соплей. По существу.