- Куда? – растерялась я.
- В оптику. Линзы будем тебе покупать. После нам нужен парик. Короче, подберём что-нибудь.
Я не сразу поняла, чего она добивается, но чуть позже до меня дошло. Лида хочет, чтобы я была не похожа на себя в жизни.
- У тебя будут две жизни. Одна – твоя обычная, вторая – среди «богатых и знаменитых». Эти две жизни не должны между собой пересечься. Поэтому у нас будет своя маскировка.
Эскорт – меня передергивает от этого слова, но я теперь тесно связана с ним. Туда идут за деньгами, в разных их обличиях. Кто-то за богатым любовником, кто-то за богатым мужем, кто-то будет спать за деньги, и это будут разные люди. Одна ночь, одна плата. Я же иду туда за деньгами. Один выход в «свет» - одна плата. Я буду только сопровождающей, не больше, но и это заставляет меня дрожать от омерзения. Легко не будет, сказала Лида, особенно в первое время.
- Тебя будут окружать «хищники» и не важно, какого они пола. Судить, кто будет опаснее, не надо. «Яд» тех и иных смертельно опасен для тебя, а если не убьет, то покалечит – точно.
Моя двойная жизнь отнимала слишком много сил. Лида Лиле стала второй мамой. Моя вторая жизнь всегда была в вечернее или ночное время. Лида сидела с дочкой. На работе пришлось взять один дополнительный выходной, чтобы мои «ночные» смены были не такими ужасающими. Теперь деньги у меня появились, но знать, что это за деньги … даже мне противно. Хорошо одно, кроме Лиды, больше никто об этом не знает.
Муж часто интересовался здоровьем матери. Даже деньги выделил. Но зато урезал деньги на семейный бюджет. Часто припоминал, что я вроде как врач, должна помочь, лечить. Я бы с большим удовольствием это сделала, но «мы предполагаем, но Бог – располагает». Иногда такая злость поднималась на мужа, что я себя еле сдерживала, чтобы не сорваться.
Сегодня я опять почувствовала взгляд. Он был изучающе-заинтересованным. Разница в том, что я на своей «второй» работе. А это напрягало. Неужели кто-то узнал, где я еще работаю? Это заставило меня поежиться, даже дрожь прошла по моему телу.
- Дара, с вами все хорошо? – это один из мужчин, который вызывает у меня уважение в этом сборище. Зовут его, Роман Дмитриевич. Ему 49 лет. Выглядит молодо, он вообще выглядит «о-го-го». Меня он воспринимал как дочку, даже относится так. Только с ним рядом, я чувствую себя спокойно.
- Все хорошо. Мне бы хотелось ненадолго Вас покинуть? – вопросительно посмотрела на сегодняшнего своего спутника.
- Иди. Я тебя подожду тебя рядом. Нельзя красивую девушку оставлять одну, - улыбка проявилась на его губах.
Не спеша я дошла до конечной цели. После, как закрыла дверь, я прислонилась к стене. Даже дорогое платье, которое считалось моей рабочей «униформой», не стало для меня препятствием. Черное облегающее платье до щиколоток, с глубоким декольте делало меня не красивой девушкой, а женщиной, у которой есть формы. Здесь я была блондинкой с голубыми глазами, парик и линзы, делают свое дело. Я выгляжу старше. Макияж прибавил мне лет 5, он не кричащий, но ярким его назвать можно. Самое яркое, что есть на мне – это губы, они алые, как лепесток розы. Несколько вздохов, несколько мысленных уговоров, что скоро конец и домой, и я выхожу.
- Девушка! – обращение было скорее приказным, чем просительным. Я замерла, на мгновение и вновь пошла. – Девушка! – бархатный обладатель голоса был ближе. Не знаю, почему, оборачиваться мне страшно, но я это сделала.
На несколько секунд голос мне отказал. Передо мной был мужчина. Ему 27-30 лет. Теперь дыхание стало отказывать мне. Пиджак скрывал тело, но какое тело. Если бы нам на анатомию в колледже, в качестве наглядного пособия показали ЕГО, то абсолютно все были бы отличниками. Мы бы знали каждую мышцу, а девчонки, еще знали бы каждый его изгиб. Мне даже захотелось прикоснуться к нему. В нем я чувствовала силу и опасность … для себя. Злость, которая проснулась так не вовремя, заставила меня посмотреть ему прямо в лицо, чем опять ввела себя в ступор. Гладко выбритая кожа, горячая и гладкая … наверное, глаза темные, как сама ночь, губы упрямо поджаты, на там пряталась улыбка, едва заметная, но все же… И это заставило меня протрезветь. Этот индивид, который знает себе цену – усмехнулся. Кроме злости во мне проснулось упрямство и здравый смысл.
- Извините, - голос мой был сух и насторожен. – Но меня ждут, - указала я на Романа Дмитриевича. – Не хорошо заставлять, себя ждать. – Улыбка-ухмылка исчезла с лица незнакомца. Его изучающий взгляд я буду ловить не раз, и не только в этот день. А его темные очи, будут всплывать в моей памяти не одну ночь.