— Это мой друг Георг, — представил собеседника Миловзор.
— Ah! Bel ami! — пискнула белка.
— Надеюсь, Овца на месте, — строго произнёс Миловзор.
Oui, oui, subito, dawai, dawai! — заверила его белка на своём чистейшем французском языке, махнула пушистым хвостом и исчезла.
— И какая же третья мера? — осведомилась Прилепа.
Сражение, небрежно бросил Миловзор. — Сражение не на жизнь, а на смерть. Правда, эта последняя мера требует минимальных усилий. А теперь подыщи себе жильё, дорогой Георг, чтобы ты до завтра успел отдохнуть.
— Жильё? — удивлённо сказала Прилепа. — Но у меня есть жильё.
— Отлично, — сказал Миловзор. — Где же?
— Ну, там, где освободилась квартира, — сказала Прилепа. — В Птичьем гнезде.
— Ещё чего! — зарычал Миловзор.
— Ничего, — сказала Прилепа. — Буду жить в старом гнезде. У меня ордер.
— Пусть это гнездо и старое, — мрачно возразил Миловзор, — но оно мне дорого и свято, и раз уж оно пустует, пусть пустует. И тебе, бездельнику, не место в гнезде Прилепы!
Это было грубо. Но ничто на свете не смогло бы осчастливить Прилепу, чем эта грубость. «Он же любит меня!» — подумала она. У неё под левой грудью запрыгало от счастья сердце, и ей чуть не стало дурно.
Миловзор заметил её бледность. Он извинился:
— Я не хотел тебя обидеть. И чтобы ты не сомневался в моей дружбе, я возьму тебя к себе. Можешь поселиться в моём Цветочном горшке.
Он предложил это из лучших побуждений, но предложение было неприемлемым по ряду причин.
— Большое спасибо, — сказала Прилепа. — Но у меня есть свои привычки, и я предпочитаю отдельную квартиру. Давайте пока подумаем о завтрашних мероприятиях. А потом я присмотрю себе что-нибудь подходящее. В саду много квартир.
— Отлично, — похвалил Миловзор. — О чём же ты думаешь подумать?
— Я думаю о чём-то вроде воззвания, — сказала Прилепа.
— Воззвание никогда не помешает, — согласился Миловзор. — А как мы его озаглавим? «Всеобщая мобилизация жителей сада»? Или, например, «Всеобщая служебная повинность»?
— В этих словах есть что-то устрашающее, — ответила Прилепа. — Особенно, если речь идёт о таких маленьких и пугливых зверьках, как наши жители.
Я предлагаю название «Общая Трудовая Тусовка».
Они взялись за дело и сочинили нижеследующий плакат:
Общая Трудовая Тусовка!
Чистый сад — это здоровый сад. Здоровый сад никому не опасен.
И пусть все оставят нас в покое, в том числе фея Гризла.
Призываю каждого жителя сада принять участие в Общей Трудовой Тусовке. Наша задача — уборка Английского газона.
Приходите все! (Сбор участников — у колодца.)
— Готово, — сказала Прилепа. — А теперь я подыщу себе жильё.
Она бросилась в сад и пробежала мимо Каспара.
Каспар решил проснуться и побежал с ней рядом.
— В чём дело, пёс? — спросила она его. — Собираешься меня укусить?
— Да нет же, — сказал Каспар.
— Хороший пёс, — ласково похвалила его Прилепа. — А зачем ты все время обнюхиваешь мои ноги?
— А зачем вы носите сапоги, Прилепа? — ответил Каспар вопросом на вопрос.
— Как! — воскликнула Прилепа. — Ты меня знаешь?
— Мы давно знакомы, — сказал Каспар. — Разве не так?
— Но я же переодета, — сказала Прилепа.
— Переодета? — удивился Каспар.
— Конечно, — грустно ответила Прилепа. — И никто меня не узнаёт.
— Тут вы ошибаетесь, — сказал Каспар. — Кем же вы нарядились?
— Помощником садовника! — воскликнула Прилепа. — Не понимаю, как ты смог меня узнать?
— Хе-хе, — сказал Каспар. — Неужто вы думаете, что я мог забыть запах того, кто однажды кинул мне кость?
— Каспар, миленький! — взмолилась Прилепа. — Не выдавай меня своему хозяину, пожалуйста!
— Значит, он тебя не узнал? — спросил Каспар.
— Он понятия не имеет, что я это я, — сказала Прилепа.
— Я никогда не считал его особо чувствительным, — сказал Каспар. — Но неужели он ничего не унюхал?
Глава десятая. В поисках жилья
Пёс Каспар потрусил назад и, не долго думая, снова задремал на своём посту. Прилепа беспомощно оглянулась.
— В саду столько обитателей, и все где-нибудь живут, — твердила себе она.
Конечно, так оно и было. И вообще, в любом месте кто-нибудь да живёт. Одна живность обитает под гнилой доской, а другая — в пузырьке пены или на кончике травинки. Но совершенно очевидно, что не всякое жильё годится для девочки, к тому же переодетой мальчиком.