— Боже, Эрик, она в нашем доме!!!
Они бегут через кладбище на пределе собственных возможностей, задыхаясь и оскальзываясь на мокрой траве. Мысль о том, чтобы дотянуться телепатией до дома, отброшена в сторону. Они слишком далеко и даже если бы находились в радиусе действия телепатии — слишком взбудоражены, чтобы сосредоточиться.
Чарльз еле успевает пристегнуться, когда Эрик срывается с места, оставляя на асфальте черные следы от колес их автомобиля. Наверное, нужно было позвонить, предупредить…
— Она знает, куда мы отправились. Она не будет ждать. Ванда…
Эрик не может говорить. Паника сжимает его горло, и Чарльз вцепляется в ручку дверцы изо всех сил, когда машину заносит на повороте. Они минуют перекресток и летят на красный, чуть не сбив переходящего дорогу мужчину.
«Может, это не она! Может, мы ошиблись! Эрик, не гони так…»
Ему кажется, что он слышит голос Ванды, зовущий его на помощь, но, скорее всего, это лишь морок.
Чарльз вжимается в сиденье. До дома сорок минут пути, но они летят на такой скорости, что будут через пятнадцать.
— Эрик, осторожно!
— Я справлюсь! Заткнись!
Он чувствует машину так отчетливо, как собственное тело. Руль и педали — всего лишь часть управления, но Эрик способен на большее. Они лавируют в слабом потоке машин, дорога достаточно пуста, чтобы позволить себе такую скорость. Полиция снова обратит на них внимание, но сейчас с Эриком Чарльз, и стереть память офицеру — дело пары секунд.
Он позвонил домой больше полутора часов назад… Эта мысль стучит набатом в голове.
— Эрик, сбавь скорость! Мы разобьемся к чертям!
— У нас нет на это времени!
— Если мы сдохнем в этой чертовой машине, у нас уже ни на что не будет времени!
Он отвлекается лишь на секунду, держа под контролем все, что только можно, с помощью металлокинеза.
— Я…
— СЛЕВА!
Все, что он успевает сделать, — заметить несущийся на них грузовик и смягчить удар. Последнее, о чем он успевает подумать, — что не смог бы предотвратить аварию, в которую попала Магда, даже со своим даром.
Эрик просыпается от боли. Боже, так у него не болело все тело, даже когда его отлупила группа старшеклассников в школе, сломав пару ребер. Эрик, конечно, не остался в долгу, но еще долго морщился при каждом вздохе.
Сейчас дышать невыносимо больно. Хочется замереть и осуществлять функцию дыхания, скажем, правой ногой — кажется, это единственная часть тела, которая у него не болит. Может, ее вообще ампутировали?
Эта мысль заставляет его распахнуть глаза, чтобы осмотреться. Больничный потолок, противный писк мониторов…
— Даже не знаю, рада ли я тому, что ты жив, Эрик. С другой стороны, это дает мне возможность убить тебя самостоятельно.
Он пытается повернуть голову, но его шея зафиксирована жестким ортопедическим воротником. Остается довольствоваться косым взглядом на Шерон, сидящую у его постели. Под ее глазами залегли тени усталости, она бледна, но взгляд способен изжарить на месте.
— Что… Ох… Ванда! — Эрик весь дергается и вскрикивает. На глаза наворачиваются слезы от боли.
— Она в порядке. Все в порядке, кроме тебя и Чарльза, которого ты едва не угробил! Чем ты вообще думал, когда несся на такой скорости? Ваш автомобиль раскурочило до неузнаваемости.
Эрик смутно вспоминает крик Чарльза, отдающий в затылке телепатическим ударом, и несущийся на них грузовик. Потом ничего. Видимо, он успел хоть как-то защитить кабину…
Он отмечает, что его левая рука загипсована, грудную клетку пересекают бинты.
— Как Чарльз?
— К твоему счастью, он отделался только ушибами и ссадинами. Но я все равно настояла на том, чтобы он отлежался здесь.
Она зло втягивает воздух через нос, выражая этим все свое отношение к безрассудности Эрика. Он не хочет ее винить: она только что вернула жизнь своему сыну и чуть не потеряла его из-за Эрика. Но у него были причины гнать на такой скорости…
— У тебя сломана рука, ключица, три ребра и трещина в четвертом, сотрясение средней степени и огромная гематома на ноге. Уверена, жив ты благодаря своей мутации, не так ли?
Эрик прикрывает глаза. Удар пришелся на верхнюю часть тела: в окне не было металла. Корпус машины он смог использовать для их защиты…
— Лучше расскажите, что произошло дома. Рейвен ведь…
— Она мертва, — эти слова звучат в ушах Эрика наступившей тишиной.
Значит, это правда. И теперь все кончено? Он хочет задать эти вопросы Шерон, но та поднимается.
— Мы в частной клинике, так что здесь опасаться нечего. Я уже рассказала Чарльзу все, что знала, а он прочел мысли Мойры и Ванды. Думаю, будет лучше, если он сам расскажет тебе, как все было. Я, право, утомилась.
Она забирает свою сумочку и уже направляется к двери, когда Эрик ее окликает.
— Записка, которую вы передали мне в ресторане при нашей первой встречи. Вы… знали тогда? — он совсем забыл об этом, а сейчас вдруг вспомнил и мысленно отвесил себе легкий подзатыльник. Легкий, потому что голова и так болела… Почему он не поговорил об этом раньше с Шерон?
Женщина оборачивается, на ее лице хмурое напряжение.
— До того, как уйти в подполье, я помогала своему мужу вести дела нашей компании. И первое, чему я научилась, — это то, что своим деловым партнерам никогда нельзя доверять полностью. Всегда найдется кто-то, кто заплатит больше, предложит что-то получше, и из твоих рук может утечь важная информация. Я никогда не думала, что однажды эти знания пригодятся мне на войне. Люди Икс всегда были ненадежной организацией, не имеющей постоянного состава. От ее основания и до распада в ней продержались только два человека — Рейвен и Янош Квестед. Возможно, ты видел его — высокий брюнет, любил ходить в костюмах, молчаливый.
Эрик припоминает мужчину, который находился на базе Икс, и охранял вход в его камеру.
— У него осталась семья в Мексике. Он был не прочь заработать за предоставление некоторой информации. Обычно я держала связь с Рейвен, потом появился Логан, ставший ее правой рукой. Но никогда не помешает лишняя пара глаз и ушей, верно? Он не рассказывал ни о чем подозрительном, никто не вел себя странно. И все же иногда… Мне казалось, что Шоу узнает о том, чего знать никак не мог бы. У меня не было доказательств, так что можешь считать это интуицией.
Эрик коротко кивает, насколько позволяет воротник, и Шерон, наконец, уходит. Чарльз уже стоит в дверном проеме, когда она покидает палату. Странно, что Эрик сразу его не заметил.
— Как ты? Ванда ужасно хотела тебя увидеть сегодня, но я сказал ей, что ты отдыхаешь.
Он выглядит как обычно, только на скуле и лбу порезы, а правая кисть перевязана эластичным бинтом.
— Как будто меня изжевал динозавр… С железными зубами.
Чарльз растягивает губы в слабой улыбке и садится на край его кровати, сжимая что-то между ладоней.
— Врач сказал, что тебе придется поваляться здесь. Это была плохая новость.
— Хорошую мне уже сказала Шерон… — Эрик не выглядит счастливым, но они с Рейвен не были так уж близки, чтобы сильно расстраиваться. — Извини, что чуть не угробил нас. Мне уже обещали мучительную смерть, если повторю что-то подобное.
— По крайней мере, я был в машине с металлокинетиком, который смог уберечь меня от более тяжких травм.
— Ага, они все пришлись на мои чертовы ребра, похоже, — он кряхтит и морщится, как старый дед, но все слишком болит, чтобы перемещаться в постели молча.
— Хэнк работает над лекарством.
— Каким еще лекарством? — Эрик вдруг вспоминает, что его друг питал к Рейвен теплые чувства, и тут же задает другой вопрос: — Как Хэнк? Он ведь…
— Нормально, — кажется, Чарльз говорит это только, чтобы успокоить Эрика, но тот все равно чувствует отголоски его тревоги. — Ладно, на самом деле не очень. Рейвен ударила его по затылку, и он отключился. А когда очнулся, все уже закончилось… Он, в общем, ушел с головой в работу. Логан ему помогает.