Машина была столь же нелепой, как и тот танк для парада. Это была просто самодвижущаяся повозка, детские санки на колесах, приводимые небольшим шумным открытым моторчиком с воздушным охлаждением. Водитель восседал на узеньком сидении вроде велосипедного седла, а позади него, занимая всю заднюю часть крохотной платформы, были расположены два десятикилограммовых мешка с мукой. У водителя было высохшее лицо, характерное для уроженцев Юго-Запада. На нем была мешковатая синяя роба, которая очевидно была хоть и формой, но не военной. На груди чуть выше непонятного ряда поблекших полосок к материи была пришита ленточка с именем: Мартфилд Е., 121884, П-7, НКОТД 43. Увидев, что Ройланд смотрит на ленточку, незнакомец любезно произнес: - Меня зовут Мартфилд. Я - платный мастер седьмого разряда, но нет никакой необходимости обращаться ко мне в соответствии с моим чином. Все ли у вас в порядке, милейший?
- Очень хочу пить, - сказал Ройланд. - А что означает это НКОТД 43?
- Вы умеете читать? - изумился Мартфилд. - Ваша одежда...
- Что-нибудь попить, пожалуйста, - взмолился Ройланд.
В это мгновение все остальное не имело для него ровно никакого значения. Он плюхнулся на платформу, как кукла, у которой подрезали веревочки.
- Эй, парень! - сердито и одновременно как-то странно выпалил Мартфилд, выплевывая слова изо рта, будто с трудом сдерживая внезапно охвативший его гнев. - Мог бы и постоять, пока я не приглашу тебя сесть!
- У вас есть вода? - тупо спросил Ройланд.
- Ты что-то слишком много себе позволяешь" - отрывисто пролаял Мартфилд.
- Я был физиком-теоретиком... - начал было устало Ройланд.
- Хо-хо! - неожиданно рассмеялся Мартфилд. Злость его как рукой сняло. Он запустил руку в свой мешковатый балахон и извлек полулитровую флягу, в которой что-то булькало. Затем, начисто забыв о том, что у него в руке фляга, плутовато поддел Ройланда пальцем под ребра и произнес: Этого следовало ожидать. Эх вы, ученые! Предполагалось, что кто-то тебя подберет - но это должен был быть другой ученый, а? Ха-ха-ха!
Ройланд взял из его руки флягу и стал пить. Значит, ученому здесь положено быть идиотом - хотя и ученым - так что ли? Не обращай на это пока внимание, сказал он сам себе. Пей. Говорят, что не следует наполнять желудок водой после сильной жажды. Сейчас это показалось ему еще одной из тех пуританских заповедей, которые люди придумывают из ничего только потому, что звучат внешне весьма благоразумно. Он осушил флягу до дна, не обращая внимание на те тревожные взгляды, которыми его одаривает Мартфилд, платный мастер седьмого разряда, и пожалел только о том, что таких фляг не оказалось три или четыре.
- А пожевать есть что-нибудь? - спросил он после того, как немного перевел дух.
- Доктор, мне очень жаль, - раболепно ответил Мартфилд, - но у меня ничего с собой нет. Однако, если вы окажете мне честь и поедете со мной...
- Поехали! - крикнул Ройланд. Он присел на корточки, взобравшись на мешки с мукой, и они пыхтя двинулись со скоростью добрых километров пятьдесят в час. Для такого крохотного движка это было просто чудом. Платный мастер седьмого разряда еще некоторое время продолжал извиняться, но затем, отбросив прежнее свое все раболепие, стал настойчиво объяснять Ройланду, что он сидит в муке - "понимаете на белой муке!". Обернувшись, он подмигнул, глядя через плечо. Мимо них проехало несколько таких же платформ. При каждой встрече наступало пристальное изучение знаков отличия с тем, чтобы выяснить, кто должен отдавать честь первым. Один раз они повстречали закрытый экипаж, в котором водитель имел возможность сидеть гораздо ниже, а не растопырив ноги, и Мартфилд, платный мастер седьмого разряда, едва не выпал из седла, отдавая честь первым. Водителем этого экипажа был японец в кимоно. На коленях у него лежал длинный изогнутый меч.
С каждой милей запах серы и сульфидов все более усиливался. Вскоре перед ним выросли башни установок для восстановления серы. Завод напоминал нефтеносное поле, только вместо проложенных по земле трубопроводов и огромных цилиндрических нефтехранилищ здесь повсюду были конуса желтой серы. Пока они ехали между ними, рабочие в мешковатых комбинезонах с лопатами и метровыми гаечными ключами непрерывно отдавали честь. Справа были какие-то сооружения, напоминавшие колонны для производства серной кислоты, среди них мелькнул административно-лабораторный корпус в отвратительном псевдоклассическом неороманском стиле. На центральном флагштоке его развевалось знамя с Восходящим Солнцем.
По мере того, как они все больше углублялись на заводскую территорию, все громче становилась лившаяся со всех сторон музыка. Сначала она приятно контрастировала с пыхтеньем двухтактного движка, но затем стала все больше надоедать. Раздосадованный ею Ройланд стал искать громкоговорители и обнаруживал их повсюду - на опорах линий электропередач, на зданиях, на сторожевых вышках. Слащаво-приторные вальсы Штрауса подобно смогу обволокли всю заводскую территорию. Думать становилось все труднее, а тем более - общаться друг с другом, даже несмотря на то, что у работавших здесь, наверняка, выработалась привычка к шуму.
- В пустыне мне так не хватает музыки, - признался, не оборачиваясь, Мартфилд. Он сбавил газ, платформа покатилась по инерции. Незаметно для Ройланда они проехали какую-то незримую черту, за которой уже никому не надо было отдавать честь - кроме случайных японцев в деловых костюмах с рулонами чертежей или в кимоно с мечами. Тем не менее, задержал Ройланда немец - классический германец в высоких сапогах и черной накидке, в черной кожаной куртке с обилием серебряных украшений. Какое-то мгновение он молча наблюдал за тем, как они продолжали катиться после того, как он обменялся салютом с Мартфилдом, затем принял решение и громко приказал:
- Стоп!
Платный мастер седьмого разряда налег на тормоза, заглушил мотор и, соскочив с платформы, вытянулся рядом с нею по стойке "смирно". Ройланд более или менее скопировал его.
- Кого это вы сюда привезли, платный мастер? - сдержано произнес немец по-английски, притом без всякого акцента.
- Ученого, сэр. Я подобрал его на дороге, возвращаясь с личными вещами из Лос-Аламоса. Похоже на то, что это геологоразведчик, разминувшийся в товарищами. Я, само собой разумеется, ничего об этом у доктора не спрашивал.