— Простите, если я вас разбудила, — смутилась Фейт.
— Я не спал.
Он вошел в кухню и достал чашки и блюдца. Фейт открыла холодильник, чтобы взять сливки. Кейн не смотрел на нее, но Фейт чувствовала, что он заметил, как она нервничает.
— Вы кричали во сне, — неожиданно сказал Кейн.
Фейт неуверенно взглянула на него.
— Неужели?
— Около половины третьего. Я заглянул к вам в комнату. Вы метались в кровати и сбросили одеяло.
Вспомнив о прозрачной ночной рубашке, в которой она спала, Фейт почувствовала, что краснеет. Но Кейн разливал кофе, ничего не замечая.
— Я вошел, чтобы поправить одеяло, и мне показалось, что вы проснулись. Вы громко произнесли мое имя. Но потом я увидел, что вы крепко спите.
— Очевидно. Я не помню…
— Дурной сон? — Наконец он посмотрел на нее, протянув ей чашку.
— Как обычно. Бессвязные обрывки… — Фейт добавила в чашку сахар и сливки.
Кейн отхлебнул свой кофе и поморщился.
— Простите, — снова смутилась Фейт. Ему явно не нравилось, как она готовит кофе. Она попробовала свой — на ее вкус, кофе был обычным, слегка горьковатым.
— Если не возражаете…
Кейн вылил содержимое чашки в раковину.
Фейт не обиделась.
— Полагаю, чтобы хорошо готовить кофе, нужен особый дар. У меня, по-видимому, его нет.
Кейн снова включил кофеварку.
— Его нет у многих. Пока кофе будет вариться, я побреюсь и приму душ. Вы хотели съездить в свою квартиру за часами, а у меня свидание с инспектором по строительству. Лучше нам уйти, прежде чем ремонтная бригада начнет работу.
— Хорошо.
Тон Кейна был резким, но Фейт не стала ни протестовать, ни спрашивать о причине. Ее мысли почему-то занимало его сообщение, что он слышал, как она произнесла во сне его имя. Очевидно, какой-то кошмар заставил ее закричать.
«Тебе придется пройти через еще один труп…»
«Мое подсознание вытворяет невесть что», — подумала Фейт.
Чтобы отвлечься от тревожных мыслей, она пошла в гостиную и включила телевизор. Показывали утренний выпуск новостей.
Первую часть программы занимало повторное сообщение о находке тела Дайны, сдобренное кровожадными подробностями, которые средствам массовой информации удалось добыть из различных источников. Демонстрировались прежние интервью с Кейном, усталым и обеспокоенным, но полным решимости найти Дайну.
Кто-то смог раскопать съемку, запечатлевшую саму Дайну, снятую тайком от нее, когда она брала интервью для журнальной статьи о Хейвн-Хаузе. Съемочная бригада новостей присутствовала там, потому что супруга одного из видных жителей Атланты нашла убежище в приюте и пригласила знакомого репортера, чтобы он зафиксировал жалобы на мужа, подвергавшего ее унижениям.
Конечно, было случайным совпадением, что всего несколько недель назад их бракоразводный процесс принял скверный оборот.
Единственным позитивным моментом в ситуации было то, что тележурналистам хватило ума не демонстрировать никаких конкретных деталей Хейвн-Хау-за — ни номера дома, ни других отличительных признаков, по которым можно было бы определить его местонахождение. Даже Фейт понадобилась пара минут, чтобы понять, что она видит на экране Хейвн-Хауз.
Фейт слушала обвинения дамы из высшего света вполуха — ее внимание было сосредоточено на заднем плане кадра, где Дайна с блокнотом в руке баюкала спящего младенца.
На ее красивом лице было написано сострадание. Женщине с таким лицом даже незнакомые люди могли доверять свои тайны, самые сокровенные, и Фейт спрашивала себя, сколько секретов Дайна унесла с собой.
Внезапно ее внимание привлекла еще одна женщина на заднем плане, на чьем лице явно отразилось беспокойство при виде бригады новостей, производящей съемку. Женщина метнулась к двери и скрылась.
Это была она сама — Фейт Паркер.
Фейт нахмурилась. Что ее так беспокоило в этой сцене? Ведь она знала, что познакомилась с Дайной, когда та собирала материал для статьи в Хейвн-Хаузе.
В чем же дело?
Кейн вошел в гостиную, когда бойкая дикторша знакомила зрителей с прогнозом и обещала дождь в течение дня. Фейт знала, что должна рассказать ему о своем последнем сне, Неважно, поверит он ей или нет.
Она набрала воздуху в легкие и заговорила, не отрывая взгляд от экрана:
— Я толком не ответила вам, когда вы спросили, что за кошмары были у меня прошлой ночью. Я помню один из этих… странных снов. Это было предупреждение — предупреждение, что найдут еще один труп.
Кейн сел на подлокотник ее кресла, с тревогой глядя на нее.
— Чей труп, Фейт?
— Не знаю.
— Откуда пришло это предупреждение?
— Тоже не знаю. Может быть, от моего подсознания, которому, очевидно, известно больше, чем мне. Или от моих паранормальных способностей, которые я не могу контролировать. А может быть, благодаря связи с Дайной.
— Дайна мертва, — в который раз повторил Кейн.
«Именно в этом я стараюсь ее убедить», — хотелось ответить Фейт. Она с трудом удержалась от истерического смеха.
— Да, но когда она предупредила меня в прошлый раз, то оказалась права, — возразила Фейт.
— В прошлый раз?
Фейт не удивляло, что лицо Кейна казалось застывшим, как маска.
— Во сне Дайна сообщила мне, что кто-то пытается забраться в мое окно. Когда я проснулась, так оно и было.
— Вы отлично понимаете, Фейт, что все дело в вашем подсознании. Звук, который вы слышали во сне, проник в ваши сновидения — вот и все. — Рассуждения Кейна были вполне логичными.
— Возможно, — согласилась Фейт. — Поэтому меня и интересует, откуда известно моему подсознанию, что где-то находится еще один труп. — Она снова устремила взгляд на экран. — Конечно, если я сама об этом не знаю.
— Каким образом вы могли об этом знать?
— Вот именно. Каким образом? — как эхо повторила она.
В квартире Фейт, как и в жилище Дайны, ощущалась нежилая атмосфера. Фейт, не теряя времени, занялась поисками своих часов, но их нигде не было.
— Знаете, — сказала она Кейну, — теперь, когда я об этом думаю, мне кажется, что среди моих вещей, которые вернули в больнице, часов не было.
— Они могли разбиться во время катастрофы, — заметил Кейн.
— Да, но у многих людей, которых вы знаете, только одни часы? Особенно у женщин? — резонно спросила Фейт.
Кейн помог ей в продолжении поисков, но в квартире часов не оказалось. Они нашли маленькую шкатулку с безделушками — дешевый браслет и несколько пар сережек с яркими разноцветными камнями. Рассеянно коснувшись мочки уха, Фейт обнаружила там куда менее броскую, но более дорогую жемчужную серьгу.
— Это серьги Дайны, — объяснил Кейн, заметив ее недоумение. — Она хранила у меня кое-какие свои украшения в шкатулке в комоде.
Фейт в ужасе уставилась на него.
— Вы имеете в виду, что я просто… взяла их? Господи, Кейн, я очень сожалею. Я даже не сознавала…
— Не волнуйтесь. Сомневаюсь, что это обеспокоило бы Дайну, а меня не беспокоит и подавно.
Но Фейт знала, что это не так, а еще один пример бессознательного подражания Дайне беспокоил и ее. Фейт размышляла об этом всю дорогу до стройки, тем более что, как оказалось, она, опять же бессознательно, снова покрыла ногти алым лаком.
Любимым лаком Дайны…
Инспектор был удивлен, что Фейт его не узнала — в конце концов, они несколько месяцев проработали в одном офисе. Он также удивился, узнав о ее несчастном случае, и Фейт поняла, что не настолько его интересовала, чтобы он заметил ее отсутствие.
Так как утренний прогноз погоды сбывался на глазах, хотя отдаленные раскаты грома обещали нечто большее, чем просто дождь, Кейн и инспектор, не тратя времени зря, отправились осматривать фундамент дома Ладлоу.
Фейт осталась снаружи. Она стояла между зданием и воротами, за которыми их ожидала машина с шофером и прохаживался взад-вперед охранник.
«Интересно, как его зовут?» — впервые подумала Фейт. Кейн как-то называл в ее присутствии охранника по имени, но она не могла его вспомнить. Очевидно, охранники привыкли к тому, что их игнорируют, — если они работают хорошо, то должны оставаться незаметными для тех, кого они охраняют. Впрочем, Фейт не была в этом уверена.