Джейн открыла глаза. Рядом с кроватью в кресле дремала Бетси. Джейн сладко потянулась. Она чувствовала себя превосходно. Бетси очнулась от дрёмы и произнесла: "Как ты себя чувствуешь, моя маленькая? Ты всех напугала. Доктор сказал, что у тебя стресс". Джейн улыбнулась: «Все со мной нормально»
Жизнь в их доме вернулась в прежнее русло. Но для Джейн все изменилось. Теперь она с радостью ложилась спать, мечтая встретится со своей новой подругой. Даже любимый пони Фрэнк был слегка подзабыт. Они с Ниной ухаживали за садом в замке, собирали клубнику. Катались на каруселях и водной горке. Единороги теперь с радостью встречали обеих девочек. А Мини не отходила от Нины ни на шаг. Как-то у них зашёл разговор откуда каждая из них узнала про единорогов. Джейн сказала, что у неё с самого раннего возраста был плюшевый единорог. Отец всегда ей покупал книжки, раскраски, фигурки в детских магазинах. Нина сказала, что у неё в детстве была книжка про единорогов с картинками, бабушкина, дореволюционная. Мама часто читала ей на ночь. Так она их полюбила. Джейн спросила: "Что значит "дореволюционная"? Почему ты мне не рассказываешь про свою страну, про семью. Я тебе уже много рассказывала про своих близких. Про то, как хожу в пиццерию или кафе-мороженое с отцом. Мою маму туда не затащишь. Ты зачем-то скрываешь от меня свою жизнь." Глаза Нины погрустнели. Она с печальной улыбкой произнесла: " Джейн, милая моя, я тобой очень дорожу. Я как-нибудь обязательно расскажу. И про семью тоже. Просто у нас там …". Нина осеклась на мгновение и продолжила, переводя тему: "Джейн, послушай! Ты мне обещала показать океан. Ты же живёшь рядом с ним. Я даже не смогла съездить на море. Заболела. Родителям пришлось отложить поездку". Джейн обрадовалась: "Бери меня за руку и в путь". Через мгновение они оказались на берегу. Белый песок нежно согревал их ступни. Волны лениво накатывали на берег. У Нины перехватило дыхание. Перед ней предстал его величество океан, прекрасный, могучий, безбрежный. Джейн легла на песок и звала Нину к себе. Но та не могла оторваться от этого зрелища. Стоя по колено в воде, она чувствовала себя счастливой.
Прошло лето 1941 года. Миновал осень. В декабре Джейн должна была отметить свой 12 день рождения, также как и Нина. Джейн раньше с нетерпением ждала этого дня, но теперь её больше беспокоила подруга. С каждым разом она становилась все бледнее. Как будто таяла на глазах. Джейн видела её улыбку: только губы улыбались, а в глазах была тоска. И ей становилось страшно.
В очередной раз они встретились. Нина была очень бледной, хотя и улыбалась. Она ещё больше похудела. Джейн уже не могла верить в то, что все нормально. "Нина, послушай, я не знаю, что происходит. Меня это убивает. А ты молчишь!". Та тяжело вздохнула: «Подружка моя, знаю, тебе будет нелегко. В моей стране, Советском Союзе идёт война. На нас напали фашисты. Мой папа и дядя сразу ушли на фронт. Фашисты окружили город Ленинград, где я живу. У них не получилось его сразу захватить. К нам почти не поступают продукты. Мы голодаем, но сдаваться не будем. Я и мама помогаем на заводе делать патроны. Летом во дворе нашего дома выращивали картошку и кабачки. Ты не представляешь, какая вкусная была эта картошка. Жаль, что от папы нет вестей. Я по нему очень скучаю. Да и мама уже пятый день не может встать. Сил нет. Знаешь, когда холодно и хочется есть, очень тяжело выйти даже на улицу. А сейчас у нас очень холодно. Несколько дней назад умерла наша соседка тетя Глаша. Во сне. Мы её даже похоронить не можем. Нет сил и помочь некому».
Джейн не могла поверить. В шоке она схватила Нину за руку и словно в бреду стала повторять: " Я должна это увидеть! Я должна это увидеть!". Нина заплакала: " Зачем? Я не хотела делать тебе больно. Ты мой единственный друг". Неожиданно для себя Джейн успокоилась и твердым голосом сказала: " Нина, я очень тебя люблю. Но я должна видеть твой город. Мы дружим, а друзья должны вместе проживать и плохое, и хорошее". Нина молча протянула руку. В тоже мгновенье они оказались в Ленинграде.
Перед Джейн предстал большой город. Огромная набережная, мосты, старинные здания, очень красивый купол неизвестного ей собора. Все это значительно отличалось от того, что было в Калифорнии. Кругом был снег, которого она никогда не видела. Нина слегка склонилась к её уху и прошептала: " Эта набережная реки Невы, там дальше Исаакиевский собор. Красивое здание!" Джейн встрепенулась: "Нина, здесь очень необычно. Все это значительно отличается от того, что у нас. У вас так много снега. Он ведь холодный. Почему люди не греются дома, а выходят со странными тележками на полозьях и идут к дыркам на этой большой реке. Зачем им эта вода. Разве в домах её нет!". "Милая моя, у нас нет ни воды, ни отопления теперь в домах. Воду мы берём из Невы. Эта зима очень холодная, все замерзло, и нам приходится брать её оттуда. Так как продуктов очень мало, нам полагается только небольшой кусочек хлеба в день. Все остальное мы, как можем, добываем сами. Но и это получается не всегда". Джейн ощутила какую-то пустоту внутри. Она очень хотела помочь, но это было невозможно. Неожиданно увидела человека. Он лежал рядом с санками и не двигался. Джейн его окликнула, но он не двигался. Все было как в тумане. Вдруг раздался протяжный вой, громкий и надрывный. Он заполнил все пространство вокруг. И сквозь вой послышался гул. Потом раздался стрекот. И небо озарило множество вспышек. Где-то в далеко раздался взрыв, и гигантские кроваво-черные языки пламени устремились в высь. Джейн бил озноб. Нина обняла её и прошептала: "Не бойся, это обычный налет. Фашисты бомбят город. Мы к этому привыкли. Нам это не причинит зла. Просто тебя там нет. И меня уже почти не осталось". Неожиданно Джейн успокоилась. Её взгляд мельком скользнул по стене, на которой висел огромный плакат. На нем был изображён человек в форме и каске с красной звездой. Он штыком протыкал другого человека в черной форме и каске. У этого человека на руке была повязка с белым кругом, обрамленным красной полосой, на фоне которого был изображён черный крест с ломаными концами. Джейн вопросительно взглянула на Нину, та ответила: " В каске со звездой советский воин он убивает фашиста. На его повязке крест, их символ". Джейн никак не могла вспомнить, где это видела. Нина одернула ее: " Дженни, нам пора! У меня к тебе просьба — давай вернёмся на берег океана. Там так хорошо!" Они взялись за руки. В следующую секунду они сидели на белоснежном песке. Безбрежный океан был тих. От него исходило какое-то теплое и ласковое спокойствие. Нина посмотрела на Джейн: «Обними меня!». И они сидели, обнявшись, а солнце клонилось к закату. Колыхнулся теплый воздух унося в морскую даль столь нежные и нужные слова: " С днём рождения, Джейн! С днём рождения, Нина!"