Куда подевалась, где осталась та хрупкая, худенькая девушка с загадочной улыбкой, которая встретила его при первом знакомстве? Здесь, в поле, одетая в потертый, видавший виды энцефалитный костюм, грубые кирзовые сапоги, старый, выцветший на солнце берет, с неизменно нахмуренными бровями и упрямой складкой на лбу, она являла собой образец полевого геолога, и Сергей навсегда запомнил тот первый день, когда она, едва спрыгнув с машины и забросив нехитрый багажишко в приготовленную для нее боковушку в арендованном под базу доме, сразу же прошла в камералку и принялась просматривать полевые дневники его первых маршрутов. А он стоял перед ней, как нашкодивший первоклашка перед строгой учительницей, боясь хоть словом нарушить затянувшееся молчание.
— Да, этого следовало ожидать, — произнесла наконец Софья, перевернув последнюю страницу, — во всех обнажениях одно и то же: монотонная толща серых глин и мергелей. Но почему вы ограничились лишь описанием открытой части разрезов, не попытались углубиться в осыпь?
— Так там пришлось бы столько копать…
— Придется копать, Сергей Петрович. К тому же я не вижу описания галечного материала в тальвегах ручьев.
— Но это были рекогносцировочные маршруты.
— Все равно. И потом… Все эти толщи вы проиндексировали как готерив-барремские?
— Да, вы не согласны с этим?
— Согласна. Совершенно согласна. Иначе и быть не может. Но где кончается готерив и начинается баррем?
— А это… — развел руками Сергей. — Это придется еще решать.
— Как же вы собираетесь это решать? И вообще — каковы ваши планы на будущее?
— Я полагаю, пора разбиться на отряды и начать систематическую съемку. В ходе нее и прояснится вопрос о границе готерива и баррема.
— А если не прояснится? Ведь вы, как я поняла, объехали уже все наиболее перспективные обнажения.
— Но я лишь поверхностно ознакомился с ними. И при более детальном изучении…
— Вот-вот! С этого и начнем. Давайте-ка отправимся завтра поутру вот в эту точку, — указала она карандашом на карте. — Здесь, я вижу, только видимая мощность разреза — шестнадцать метров. А если углубиться в осыпь… Словом, возможно, это обнажение и станет опорным разрезом, поэтому захватим с собой геологов, коллекторов, топографов и там на месте продумаем весь ход дальнейших работ. Должно же что-то подсказать такое громадное обнажение.
— Да, тут есть над чем поразмыслить, — не мог не согласиться Сергей. — И конечно, лучше всем вместе. Вадим Федорович, — обратился он к завхозу, — подготовьте все необходимое для маршрута и предупредите всех, что выезд завтра ровно в семь утра.
— А можно и я поеду с вами? — неожиданно попросил Ярин. — Вы там, наверное, весь день пробудете, так я бы и обед сварганил.
— Поехали, места в машине хватит, — ответил Сергей. — Вы не против, Софья Васильевна?
Но та лишь махнула рукой:
— Решайте сами.
На следующий день утром на просторном дворе базы собрались почти все работники партии. День обещал быть погожим. Легкий туман, нависший было над рекой, быстро рассеивался. Яркое солнце весело играло на стеклах чердачных окон. Воздух звенел от десятка возбужденных голосов. Во всем чувствовалось ожидание чего-то важного, значительного.
Младшие геологи снова и снова просматривали свои планшетки, коллекторы и радиометристы подгоняли рюкзаки, проверяли горные компасы, эклиметры, радиометры, пробовали прочность насадки своих молотков. А самые нетерпеливые уже заглядывали в кузов машины, примериваясь, как быстрее занять лучшие передние места.
Но вот из камералки вышли Сергей и Софья, и все столпились вокруг них. Шум сразу стих.
— Итак, друзья, — начал Сергей, — сегодня мы едем в первый рабочий маршрут. Едем все вместе, поэтому все четыре отряда будут решать одну задачу: тщательное документирование и идентификация обнажения по ручью Чистый.
Конкретные задания каждый из отрядов получит на месте. А сейчас — грузиться в машину и в путь!
Все тотчас сорвались с места и начали дружно карабкаться в кузов, где уже важно восседал с туго набитым рюкзаком завхоз Ярин.
Сергей открыл дверцу кабины:
— Пожалуйста, Софья Васильевна.