Школьное наказание: школьные правила запрещали учет выполненных заданий за пропущенные дни, а значит, я получу неуды и это скажется на моей успеваемости. Также меня отстранили от уроков на два следующих дня, до самых каникул. Что у меня не укладывалось в голове, потому как «наказание» больше смахивало на «подарок». Целых два выходных! Подумаешь, не сдам задания и не получу хорошие отметки. Зато смогу напечь печений, выгулять собак, приготовить рождественские подарки и заняться множеством других вещей, поинтереснее школы.
Родительское наказание: до Рождества я должна сидеть дома. Исключение – выгул собак.
Меня никогда не сажали под домашний арест. И в данном случае я вообще не видела в нем смысла. По-моему, родители – тоже. Они объявили о своем наказании прямо перед отъездом, практически признав его неосуществимым, так как сами уезжали и смотреть за мной было некому. Естественно, я благоразумно умолчала об этом.
Если честно, из-за бессонной ночи родителей совесть меня не мучила. Я – девчонка с Манхэттена. И сбегающие в Коннектикут дезертиры заслуживали беспокойства.
А вот дедушка не заслуживал.
– Я некоторое время поживу у сестры, – сказал он. – Тут у вас слишком волнительно и суматошно. И тебе больше не придется водить меня по врачам.
– Мне нравится это делать, деда!
Он приподнял тростью штанину, обнажая синяк на голени.
– Видишь? – указал на него тростью.
– Что случилось?
– Случилось то, что ты не пришла на свою смену в реабилитационный центр! Сэди из палаты 506 так разозлилась, оставшись без твоего чтения, что пнула меня ногой.
– Прости.
– И без своего счастливого амулета под рукой я проиграл в «Колесо фортуны».
– Прости.
– Я ненавижу эту игру! И могу терпеливо смотреть ее, строя догадки со всеми этими старыми перечниками и перечницами, только если ты со мной рядышком.
– Прости.
Ну что я за чудовище?
Дедушка отвел глаза.
– Будешь сидеть дома, – припечатал он. Поднялся, схватил свою трость и похромал прочь.
Провожать взглядом его удаляющуюся спину было самым худшим наказанием, какое я только могла себе вообразить. Наказанием, от которого сердце рвалось на части.
Воссоединившись со своим мобильным в своей новообретенной временной тюрьме под названием «моя комната», я увидела сообщение Дэша. «С возвращением. Я скучал по тебе».
«Я тоже скучала по тебе», – ответила я и уснула с телефоном в руках, пригревшись под боком у пса и дедушкиного кота. Жаль, тепло это шло не от сжимавшего меня в объятиях Дэша и не от его громких слов из сообщения, которые он никогда не произносит вслух.
18 декабря, четверг
Эдгар Тибо сидел за своим любимым столиком в Томпкинс-сквер, когда я проходила мимо со сворой собак на выгуле. Он играл в шахматы с чемпионом парка: пожилым джентльменом по имени Сирил с растафарианскими, помеченными сединой дредами, в берете, который он выиграл у Эдгара в турнире прошлой весной.
– Как дела, Лили? – спросил Эдгар. – Куда запропастилась? На этой неделе не видел тебя ни тут, ни в реабилитационном центре.
– Без тебя и твоих собак парк не тот, – сказал Сирил, задумчиво обозревая фигуры на шахматной доске.
– Зато тут дышится легче без собачьих каках, – заметил Эдгар и обвиняюще уставился на Бориса: – Ага, я это о тебе, приятель.
Эдгар всегда вызывает у меня двоякие чувства: мне хочется и придушить его, и перевоспитать одновременно.
– Попрошу не грубить моему псу.
Борис согласно гавкнул.
– Придешь сегодня на мою вечеринку? – спросил Эдгар.
– Какую еще вечеринку?
– На мою ежегодную вечеринку рождественских свитеров.
– Ты каждый год устраиваешь такие вечеринки?
– Ага. С этого года. Родители в Гонконге, дом в моем полном распоряжении, коллекция рождественских свитеров только что вернулась из химчистки. Вечеринка прямо напрашивается!
– Можно прийти с Дэшем?
– А надо?
– Вроде как.
Эдгар вздохнул.
– Ну приходи с Дэшем. Да вообще, приводи кого хочешь. Главное, себя не забудь, а уж прицеп твой… фиг с ним.
– Какой прицеп? – не поняла я.
– Бойфренд твой, – рассмеялся Сирил. – Только пусть с пивом приходит. Для себя.
– Вряд ли Дэш пьет пиво.
– Ну конечно, нет. Не дай бог ему вдруг станет весело.
– Она была такой паинькой до встречи с тобой, – заявил Лэнгстон Дэшу, который пришел к нам, чтобы сопроводить меня на вечеринку.
Я была наказана, но в отсутствие родителей за главного оставался брат. Когда же он оставался за главного, у нас по какой-то нерушимой традиции все шло кувырком. Плюс он задолжал мне за все те годы, когда, будучи школьником, удирал из дома в неположенный час или тайком приводил в свою спальню на ночь бойфрендов, а я его покрывала.