Надрывались рабочие у станков, делались калеками.
А капиталист их за людей не считал. «Изувечился? Сам виноват — иди прочь с завода!»
И ставил к станку другого.
Капиталисту и станка было не жалко: «Пусть себе гремит, пока не развалится. Так-то выгоднее, чем покупать новый!»
Я беру Сашу за плечи и поворачиваю к станкам.
— А погляди, — говорю, — на наши. Удобные, красивые. И у рабочего под руками, конечно, кнопки. Но эти кнопки не заменяют человека, а помогают ему в труде.
Так мы беседовали с Сашей, пока не прибежал из разведки Алёша.
Радостный и взволнованный, он объявил:
— Узнал про Русакова! Он не здесь, а вон там работает, где домашние растения.
Подходим.
У окна красивые пальмы раскинули свои ветви. Однако где же станок?
Мальчики растерянно смотрят на меня. Они ожидали, что увидят среди пальм самый главный, удивительный станок. Ведь работает здесь член правительства, Герой Социалистического Труда!.. А тут и вовсе никаких станков!
Стоит стол. Самый обыкновенный, даже некрашеный.
Да и на столе ничего интересного: молоток, напильник, железки...
Высокий человек, стоявший перед столом, обернулся... Он! Теперь я узнал Русакова.
Николай Николаевич кивнул приветливо ребятам, а на меня посмотрел выжидающе: мол, что за люди, зачем пришли?
Алёша и Саша на приветствие тоже кивнули — мальчики они воспитанные, — но тут же, огорчённые, отвернулись к окну.
Я шепнул: «Не страдайте, ребята, наберитесь терпения», — а сам к Русакову.
Напомнил про войну, сказал, что знал его ещё прославленным радистом, — и мы крепко, по-солдатски, пожали друг другу руки.
— А это кто? — Он показал на мальчиков. — Буками на меня глядят... А они не бодаются?
Страдальцы мои прыснули со смеху.
— Хотим, — говорю, — Николай Николаевич, познакомиться с вашим мастерством.
— А, экскурсия! — Он взглянул на часы. — Занят, конечно... Но юным экскурсантам отказать не могу.
Русаков отложил инструмент, которым работал, и стал вытирать руки ветошью. Это толстая, но очень мягкая тряпка.
Дал по лоскутку ветоши ребятам. Те тоже вытерли руки и спрятали свои ветошки на память.
Николай Николаевич, видя это, улыбнулся.
— Ну, как, — спрашивает, — теперь готовы разговаривать?
— Готовы!
— В таком случае скажите, что вы знаете о Волховстрое. Слыхали про такой?
Алёша быстро взглянул на меня. Я кивнул.
— Знаем, — ответил он твёрдо. — Дедушка рассказывал. Это недалеко от Ленинграда. На реке Волхов. Большая-большая электростанция. Самая первая советская.
Саша добавил:
— Там водопад устроили, чтобы крутились турбины. Это такие большие колёса.
— Всё это правильно, — согласился Русаков. — Но главного не сказали. Чьими же заботами был создан Волховстрой?
— Ленин... Это Ленина забота! — воскликнул Алёша, опережая приятеля.
— Правильно, — опять сказал Русаков. — Но для Волховстроя кроме турбин требовались электрические машины. Иначе не получишь тока. Их изготовил наш завод «Электросила».
Русаков продолжал:
— Никогда ещё в России не делали таких больших и сложных машин. А Владимир Ильич: «Не робейте, товарищи. Зимний штурмовали? Капиталистов изгнали?.. Уверен, что сумеете и невиданные машины построить!» И построили. Без капиталистов. Своим умом. На удивление всему миру. — Николай Николаевич улыбнулся мальчикам: — Вот на каком вы заводе... Знаменитый завод. Теперь из разных стран приезжают, чтобы купить электрические генераторы с маркой «СССР. «Электросила». — И добавил: — А станки какие у нас, а оборудование... Это же чудо техники!
Мальчики переглянулись. В недоумении пожали плечами и опять уставились на некрашеный стол.
— А почему вас обижают? — сказал Саша. — Даже станка вам не дали. Там везде кнопки, а у вас?
Русаков, смеясь, перебил:
— И у меня кнопки! — Он был в комбинезоне и показал на свои большие карманы. — Смотри: вот тут вместо пуговицы кнопка и тут кнопка. — Посмеялся и сказал: — Но шутки в сторону. — Он стал серьёзным. — Запомните, ребята: без этого простого стола — он называется верстак, — без молотка, зубила, напильников и без этих вот рук слесаря-инструментальщика не сделать ни одной на свете машины. Ни электрической, ни паровой, ни автомобиля, ни велосипеда, ни мясорубки, ни детского волчка...
Саша вынул авторучку. Кажется, хотел что-то возразить.
А Русаков:
— Школьная авторучка! И она рождается на таком же простом столе-верстаке. Как и пёрышко к ней. — Тут Русаков кивнул мне: — Давайте-ка, дедушка, внучат поближе к верстаку.