Сэмерис объяснял, что разбираться — неправильно. Что, обретя единение со стихиями, иначе видишь мир. Что мир хрупкий и неустойчивый, и ты не станешь нарушать равновесие, просто потому что тебе досаждают какие-то гадкие насекомые. Насекомые сами вымрут. А мир останется.
И тогда драконы вернутся.
Но чем больше Сэмерис говорил о стихиях, тем подозрительнее всматривался в него Алекс. Тем больше крепла догадка: дело не в равновесии. Дело в том, что драконы боятся вступать в открытый бой с людьми, нелюдьми, ну и всем остальным, что там во внешнем мире без их присмотра наплодилось. Сейчас он прекрасно понимал: если ему не почудилось, если и впрямь боялись, значит, на самом деле были мудры.
Наплодилось тут всякого.
Но тогда он об этом не знал.
И очень хотелось есть.
А ещё — посмотреться в зеркало, потому что в ручье фиг чего рассмотришь. И не знаешь, сколько лет прошло. И сколько лет тебе. И какой ты вообще. Кто ты. Вон, появилась растительность на лице. А лицо — как-то иссохло. И нос, вроде как, вырос…
Алекс как раз наклонился над ручьём, задумчиво тыкая пальцем в нос, когда Сэмерис приземлился в паре шагов, со свистом и грохотом — он любил разгоняться, когда старшие не видели. А старшие в леса вообще не спускались. Им лучше было среди скал. Ну да, а то вдруг в лесу какой-нибудь жучок заведётся — придётся ведь опять в другой мир сбегать...
— Опять ты здесь, — сердито бросил Сэмерис, отряхиваясь.
Он не менялся вообще. Был всё тем же — широкоплечим, со странной копной волос, темными глазами и едва заметно насмешливой улыбкой.
— Стрижетесь вы тоже силой мысли? — спросил у него Алекс. — А бреетесь?
— Дракон принимает любой облик, который захочет, — пожал плечами Сэмерис.
Огляделся вокруг и строго добавил:
— И не бродит по лесу в поисках пищи.
Подумал и в который раз сообщил набившее оскомину:
— Дракона наполняют стихии.
Алекс в который раз покивал с умным видом. Он уже не надеялся, что поймёт, как это: существовать без пищи. Но старательно делал вид, что слушает. Сэмериса обижать было нельзя. Во-первых, скорее всего, Алекс до сих пор жив исключительно благодаря ему. Во-вторых, чего ребёнка обижать? Сэмерис, хоть, вероятно, и старше — кто его знает, сколько ему лет, у драконов какое-то иное времяисчисление, и с ним Алекс пока ещё разбирался, — но сущий ведь ребёнок.
Как раз потому, что сидит здесь, среди скал, лесов и наставников, каждое слово которых принимает как должное.
Ему бы прогуляться, увидеть, что к чему…
— Ты ни разу не был во внешнем мире? — спросил Алекс.
— Зачем? — нахмурился Сэмерис.
— Тебя не отпускают? — спросил Алекс.
— Я могу выйти, когда захочу, — фыркнул Сэмерис. — Просто не понимаю, зачем.
— И тебе совсем неинтересно? — прищурился Алекс.
Сэмерис покачал головой. Ему было неинтересно. И возможно — только возможно — он совсем немного боялся.
— Пойдём вместе, — решительно сказал Алекс.
— Да не нужно тебе это! — неожиданно рассердился Сэм. — Ты тут ещё ничего не понял, а уже туда собрался!
“Может, я понял больше, чем надо”, — мысленно хмыкнул Алекс.
— Даже мне ещё учиться и учиться, чтобы постигнуть Знание! — продолжал возмущаться Сэм. — А ты хоть язык сначала выучи!
— То-очно… — протянул Алекс. — Язык! Там же тоже какой-то другой язык, да? Ты его знаешь? Научишь?
Сэмерис долго и пристально смотрел в глаза, потом тяжело вздохнул, мрачно пробормотал:
— Нужен тебе тот мир… Я-то всегда смогу туда выйти, но вот отпустят ли Старейшины тебя?
— Да они меня с песнями и плясками провожать будут! — воодушевлённо возразил Алекс. — Я знаешь, как сильно им здесь мешаю?
— Потому что не учишься! — снова принялся за своё Сэм.
— Не могу, — виновато пожал плечами Алекс.
— Не хочешь, — строго возразил Сэм.
— В любом случае, — Алекс усмехнулся, — здесь я им мешаю. А там, — неопределенно махнул рукой за спину, обозначая внешний мир, — я им помогу.