Двенадцать шагов не пройти обратно, никак.
Она, не глядя, смела кости в на край стола, уперлась в него локтями, заговорила серьезно и очень тихо, будто раскрывала страшную тайну:
— Никто не может пройти через лес. И никто не знает, что там происходит. Что-то страшное. Когда Хранитель пришел за советом ко мне, я предложила позвать на помощь того, кто должен знать. Тебя.
— Что-то страшное… — пробормотал Алекс. — А конкретнее? Там кто-то ходит? Воет? Кусается? Сидит в пещере, поёт песни, выпрыгивает из зарослей на путников или заманивает всех в чащу? Оно большое, маленькое, зеленое, мохнатое, зубастое… О чем или о ком мы сейчас говорим? Страшилки будешь рассказывать другим посетителям, я здесь не за этим.
Она приподняла брови. Ответила снова с насмешкой:
— Ты здесь, чтобы согреться. И наверное, голоден. Хочешь есть?
— Если вот это, — кивнул Алекс на косточки, — то нет, спасибо.
Она сделала движение, чтобы подняться, но тоже скользнула взглядом по костям — и замерла. Всмотрелась внимательнее, и что-то изменилось в её взгляде.
— Ты не переживай, — осторожно сказал Алекс. — Я не съем — так конь съест. Он всё ест. Мне даже за рога твои боязно. Ну, не твои, а те, которые там, висят... Эй! Аллё!
Он подался вперед и щелкнул пальцами, привлекая внимание:
— Поговори со мной, ворожея!
Эрретта подняла взгляд, снова улыбнулась:
— Извини, мрачные мысли.
— Не надо мне врать, — холодно предупредил Алекс. — Что ты в своих костях высмотрела? Ну, не твоих, а этих, — кивнул на стол, — чьими бы они ни были...
— Я не бросала расклад, — задумчиво ответила она. — Не просила ответа. Зачем и на какой вопрос ответили кости, не знаю…
— Что там? — с напором спросил он.
— Огонь, — медленно сказала она. — Смерть. Скорбь.
— Да что ж такое! — возмутился Алекс. — Опять огонь! Ты не поверишь, Эрретта, как мне надоело, что вокруг всё горит! — и тут же переключился. — Так что ты говорила насчет еды?
— Алекс, — снова позвала она, — ты услышал всё, что я сказала? Я видела смерть.
— Ну, перед смертью надо ж нормально поесть! — кивнул он. — А кости коню отдадим!
Она смерила его ещё одним странным взглядом, тяжело вздохнула, так же тяжело поднялась и протопала куда-то еще глубже, во мрак. Вскоре вынырнула оттуда с миской. В миске оказалась холодная каша, но Алекс даже был рад, что не какая-нибудь мясная похлебка. Потому что вопросы типа, откуда кости, и чьи черепа, и где все остальное, его до сих пор интересовали.
Он тут же схватился за ложку, а Эрретта снова ушла и вернулась уже не с миской — с тазом. В нем было ещё какое-то месиво — для Рока. Алекс успел заглянуть в месиво, пока ворожея проносила его мимо, и определить, что оно, вроде, тоже не слишком мясное. А то еще пристрастится Рок к чему-нибудь не тому — отучай его потом...
Когда она вернулась и вновь села напротив, Алекс, не прекращая жевать, спросил:
— Так большое оно или маленькое, ваш зверь лесной, чудо морское?
— Морское? — она нахмурилась.
— Не слушай меня, — отмахнулся он ложкой и тут же погрузил ее обратно в кашу. — Рассказывай.
— Я не видела монстра, — медленно заговорила она, смерив Алекса очередным странным взглядом. — Хранитель видел. По словам Хранителя, монстр огромен: больше человека, больше великана. В лохмотьях, в перьях, с острыми зубами, плюется ядом, ревет, как зогр…
Она задумалась, будто вспоминая, ничего ли не упустила. Потом удовлетворенно кивнула себе: ничего. И закончила:
— Это всё, что Хранитель успел увидеть.
Алекс продолжал жевать, но теперь тоже хмурился. Принялся загибать пальцы левой руки — не выпускать же из правой ложку, — перечисляя про себя всех известных чудовищ, подходящих под описание. Такого, чтобы подошло полностью, не нашлось. Если кто плюется ядом — то, как правило, не ревет зогром. Если кто ревет — то, как правило, перьев не носит.
— Бред какой-то… — пробормотал он. — Будто взяли и слепили нескольких тварей в одну…
Поднял взгляд на Эрретту. Та задумчиво глядела в стол.
— Чего ты еще не говоришь? — спросил он.