С другой стороны, допейся он — никто и не потащит.
— А г-голову отпилить? — спросил он. — Хранитель же д-должен показать, как отважно всех хранит… Хотя, да. Если голову принести, все поймут... что ты дважды пугался обычного ряженого великана. А так скажешь, что чудовище п-победил… О! — новая идея словно придала сил, и Алекс даже заговорил громче. — А давайте Рока приведем и скажем, что он — чудовище! Только голову он не отдаст, он в неё ест...
— Не трать силы на разговоры, — посоветовал Атэй.
Конечно, это он верно говорит.
Верно.
— Какой прекрасный способ заткнуть человека! — восхитился Алекс вместо того, чтобы заткнуться. — Ты в политике не силен? Далеко пошел бы…
— Надо остановиться, — неожиданно сказал Сэлгек. Они как раз миновали дерево, с которого Алекс сбил самый первый пучок травы, дышать стало легче, но вместо того, чтобы выйти на дорогу, Хранитель и впрямь притормозил. Атэй последовал его примеру.
Алекс перевел взгляд с одного на другого. Подогнал:
— Ну? Кого ждем?
— Прежде, чем выйдем на дорогу, — мрачно сказал Сэлгек, — я должен кое-что сказать...
— Что ж за день такой длинный... — тоскливо пробормотал Алекс, осторожно выдрал из захвата сначала одну руку, потом вторую, шагнул к ближайшему дереву и уперся в него.
— Говори! — подогнал Атэй с заметным раздражением. Кажется, он тоже устал. И то ли до сих пор напуган, то ли замерз: побледнел так, что почти посинел, губы сжались в тонкую линию, дышал размеренно, тяжело, через нос, и будто весь сосредоточился на этом дыхании, все усилия направил на то, чтобы не прекращать дышать. Кажется, считал вдохи-выдохи.
А зачем полез в чащу, дурень?
Зачем они вообще следом полезли?
Алекс перевел взгляд на Сэлгека как раз в тот момент, когда тот, решительно выдохнув, заявил:
— Я мог не выстрелить. В змею.
Алекс моргнул. Медленно поднял брови. Уточнил:
— Мы за этим прекратили нести меня в город на руках? Чтобы ты сообщил, чего ты мог не сделать? Если я начну с-сообщать, чего мог не сделать…
— Мы не понесем тебя в город на руках! — неожиданно жестко перебил Хранитель.
Атэй окинул друга долгим пристальным взглядом и удивленно не спросил — сказал:
— Ты медлил на поляне...
— Алекс не может вернуться, — отчеканил Сэлгек, глядя Алексу в глаза. — Наместник четко дал это понять. Раз уж ты тут появился, мне нужно было доказать, что я сильнее. Жителям Креура и Феррона. Тебя должен был убить монстр. А я — монстра. Такая вот легенда, охотник.
— А... — понимающе кивнул Алекс, пытаясь заставить себя соображать лучше. Соображать хоть как-то. Что делать теперь? Хранитель пытается извиниться за чужие приказы или похвастаться тем, что он их не выполнил? Или предупреждает, что сейчас выполнит? И пытается объяснить заодно свое поведение другу? Потому что если друг поймет — а чего тут не понять? — то шансов у Алекса против этих двоих... Только обратно в чащу бежать, надеясь, что они снова испугаются. А они, гады, уже осмелели. Да и он не слишком побежит.
— Такой легенды не будет, — ответил Атэй. — Мы вернемся вместе, втроем.
— Знаю... — отмахнулся Сэлгек, и Алекс как можно незаметнее облегченно вздохнул. — Но когда вернемся, Хранителем я не останусь. И наверное, уйду из города.
— Да ладно! — фыркнул Алекс. — Скажешь, что сам всех победил. Я свалю по-тихому. У меня и конь уже на дороге стоит.
Сэлгек смерил его мрачным взглядом, покачал головой и напомнил:
— Тебя видели в городе. А кто не видел — слышал.
— Ну, хочешь я приду и расскажу, как ты всех победил, а меня спас? Мне же все равно, что говорить, Хранитель. Любой каприз за твои деньги. Только пойдемте уже, а?
— Или мы расскажем правду, — возразил Атэй. — Всю правду, Сэл. Люди тебя услышат. Ты нужен им. Ты, а не вера в то, что нет героя сильнее тебя. Всегда есть кто-то сильнее. Ну и что?
— Наместник тогда скажет свою правду, — пожал плечами Сэлгек.
— Но поверят тебе, — с нажимом заявил Атэй. — Ты — Хранитель!
— Может, все-таки пойдем? — слабо предложил Алекс, переводя взгляд с одного на другого.