Точнее, не так. Играть в героя Сакар как раз и должен был, героически отвоевывая поселение, которое толком не даст отпора. Но он, кажется, решил быть героем. Остаться на пути сошедшей на землю тьмы. А вот это было уже совсем нехорошо. И совершенно не в духе Сакара — странного, но умного.
"Это всё Алекс, — мрачно подумал Рамор. — Идиотизм и героизм — это заразно. И в общем-то одно и то же..."
А Сакар заговорил, мягко и напевно, будто уговаривал ребенка, будто ребёнок здесь — Рамор.
— Если мы отступим, Горные пойдут следом, по моей земле. Я не могу допустить этого. Я не могу бежать от них. И тем более не могу завершить свой первый поход бегством.
— Успеешь ещё повоевать! — раздражённо ответил Рамор. — Когда Император пришлёт помощь, тогда и повоюем, все вместе. А сейчас нельзя. Их много, они опасны...
— Чем? — поднял бровь Сакар.
— Ты знаешь легенды, — напомнил Рамор. — Лучше меня знаешь. И сейчас не время их вспоминать и пересказывать!
— Всё, что я знаю из легенд, — задумчиво проговорил Сакар, медленно, будто и впрямь вспоминал, — что Горные дикари, которые любят жертвоприношения и кровавые ритуалы.
— Они не люди, — напомнил Рамор. — Почти звери!
— Да, — кивнул Сакар. — Звери.
И неожиданно спросил:
— У нас много барабанов?
Рамор поднял брови. В глазах Сакара блеснуло что-то нездоровое, и Рамору показалось, он ошибся: этот взгляд был вовсе не взглядом его отца.
Это был взгляд Алекса.
Почти такой же ненормальный, просто — не столь явно.
— Мы отступим, — снова улыбнулся ему Сакар, но Рамор не спешил облегченно вздыхать. Ждал подвоха. И дождался.
— Немного, — добавил тот. Коротко глянул на стража и требовательно завершил. — И посчитай мне барабаны!
— Зачем? — устало спросил Рамор.
— Бить! — страшным шепотом ответил Сакар, и на этот раз в глазах вспыхнуло очень четко узнаваемое безумие.
"Алекса надо бить, а не барабаны, — вздохнул Рамор. — И Сакара тоже. Не помешало бы".
Будь Рамор лордом, он обязательно бы так и сделал. Но лордом был Сакар.
Потому Рамор пошел считать барабаны.
***
Мерв постучал условным стуком, Зара приоткрыла дверь, выглянула, впустила, посторонившись совсем немного.
— Чего ты добиваешься этим маневром? — буркнул Мерв, с трудом протиснувшись: то ли Зара еще не привыкла к его габаритам, то ли намеренно ставила его в неловкое положение. Она вообще, как начал догадываться Мерв, любила ставить его в неловкие положения. Исподтишка. Заре следовало бы оборачиваться лисицой.
Он в очередной раз подумал, что слишком легко принял их природу. И продолжает принимать. А теперь еще и шуточки о ней отпускает, пусть и про себя. Что это говорит о нём?
Зара захлопнула дверь, а он продолжил, стягивая куртку и стряхивая с нее капли мокрого снега, который всего облепил в дороге и, стоило шагнуть в дом, обернулся грязной водой:
— Хочешь большей секретности? А ты знаешь, что человек, ежедневно с трудом протискивающийся в дверь, вызывает куда больше подозрений…
Столкнулся взглядом со стоящим у стены Неиром и осекся. Мерв знал его уже некоторое время, достаточное для того, чтоб отличить его обычный мрачный взгляд от совсем мрачного. Потому сейчас же серьёзно спросил:
— Что случилось?
Неир протянул ему свиток. Мерв коротко глянул на Зару, прежде чем шагнуть, — оттенки ее эмоций ему удавалось разбирать лучше. У Неира всё одно: набычится и стену подпирает. Рад и вовсе уходит чуть что. И "чуть что" у него в последнее время случается всё чаще. Но о Раде Мерв сейчас думал в последнюю очередь, потому что разглядел в глазах Зары ту самую легкую, но какую-то безнадежную грусть, которую он видел лишь однажды — когда уехал Алекс.
Мерв шагнул к Неиру, вырвал у того из руки пергамент и пробежался глазами по строкам. Пробормотал:
— Что за чушь? — и сунул обратно в руку.
Сейчас надо было думать о деле, а читать героические оды Алексу в стихах. Бесспорно, стихи красивые, но совершенно бессмысленные.
Неир приподнял бровь: