"Так, — подумал Алекс. — Бурлящие воды — это у нас водовороты. И это, выходит, не она тут... бурлит. Оно, выходит, само? А если не она бурлит — то она и не сможет выключить? Нехорошо получается..."
Алекс сосредоточился на её словах, чтобы хоть вид сделать, что слушает и сопереживает, пока на самом деле пытается найти пути к отступлению. Глянул ей в глаза, пытаясь изобразить сочувственный интерес, но можно было и не смотреть. Можно было хоть пальцем в носу ковырять — она бы не заметила. Тёмный взгляд был устремлён вдаль, сквозь него, сквозь песок, сквозь слова-камни, сквозь время.
— Корабль причалил к нашему берегу, — говорила она. — Мы не боялись людей, а люди — нас. Люди были рады, приветствовали нас, как родных. Было хорошо, весело... Но среди людей был колдун. Как ты. Когда все уснули ночью, он разбудил остальных. Сказал им, что мы не те, кем они нас считают. Показал им, какие мы. И тогда они достали ножи. Я не спала — успела убежать. Больше никто. Я осталась одна.
Она наконец вынырнула из тяжёлых воспоминаний, сосредоточила взгляд на нём.
— Вы, — сказала она, — убили всех.
— Сочувствую, конечно, — сказал Алекс, — но зачем же обобщать? То были злые люди со злым колдуном, вот на него и охоться. А мы просто мимо проходили...
— Но первым делом ты схватился за нож, — напомнила она.
— Вообще-то сначала за меч, — поправил Алекс. — Просто достать не успел, а с мечом нырять, сама понимаешь, было неудобно... Но вернёмся к вопросу. Ты пытаешься мстить всем за то, что сделала кучка идиотов?
— Вы все и есть кучка идиотов, — широкие раскосые глаза сузились. Будто прищурилась. Однозначно презрительно.
— Не обобщай, — наставительно сказал Алекс и даже с умным видом поднял палец. — Не надо всех под один русалий гребень.
"Ага, — подумал он. — А ты чем занимаешься? То никаких драконов, то никаких троллей... Почему ей нельзя сказать: "Никаких людей"? У неё и оснований на то больше. Её явно обидели сильнее, чем тебя драконы и тролли вместе взятые".
Они, конечно, пытались. Честно пытались. Просто его ещё попробуй обидь.
— Люди бывают разные, — сказал Алекс сирене. — Правда... — покосился на сидящих неподалёку товарищей, — насчёт идиотов ты права. Обычно они такие, но это же не значит, что все и всег...
— Они? — перебила та, продолжая пристально, немигающе глядеть; глаза посветлели, снова стали водянистыми. Голос, едва ли не взвизгнувший, перебив, зазвучал мягко, вкрадчиво. — Ты сказал "они", а не "мы".
А Алексу показалось, что и она становится мягче. И волосы, уже подсохшие, светлые, лёгкие, воздушные. Чуть бы больше хищности, голода во взгляде — и теперь напоминала бы Зару.
"Так, — подумал он, — стоп. Значит, видим прекрасных женщин в обратном порядке. Такими темпами скоро до Горной ведьмы дойдём. А там я как вспомню, как действовал... Как начну... Так. Стоп".
— Так кто ты такой? — спросила она тем временем всё так же мягко, заглядывая в глаза, и Алексу показалось, что победно ухмыляясь краешком губ.
— Я Алекс, — напомнил он.
— И как ты, Алекс, видишь меня?
— А что ты делаешь, чтобы видели кого-то другого? — спросил он. И в ответ на её немигающий взгляд, на потухшую, так и не успев вспыхнуть, ухмылку, объяснил. — Как наводишь чары? Как, согласно твоим определениям, колдуешь?
— Мне не приходится. Вы... — начала она, снова презрительно скривившись, потом вдруг осеклась. Покосилась на сидящих в стороне попутчиков, заговорила совсем иначе, вспомнила о мягкости, стала Зарой. — Они всегда сами видят то, что хотят. Рядом со мной это умение проявляется ярче, вот и всё. Я часть моря, часть воды, а в воде хорошо видны отражения.
— Так, погоди, — Алекс нахмурился. — Я запутался. Если отражения, то они должны видеть себя, не женщин.
— Они видят свои страсти, свои желания. Желания бывают разные, колдун. Потому здесь водовороты.
— Насчёт этого, — сказал Алекс. — Отражающая, а отражающая, водовороты не ты наотражала? И ветер. И погоду.
— Не я, — ответила она, снова растянула губы в странной улыбке, и Алекс не совсем понял, чему она сейчас улыбается: тому, что врёт, или что говорит правду.
— А кто?
— Такое место, — всё с той же улыбкой ответила она. — Я ищу такие места. С тех пор, как осталась одна, плыву от одного места к другому. Мы жили добром острове — и теперь нас нет. Теперь я ищу злые места.
— Это, значит, не первое место, где ты обосновалась?