— Даже не десятое, колдун.
— И никак нигде не приживёшься? — спросил Алекс, неожиданно ощутив что-то вроде странного понимания и даже сочувствия.
— И везде заканчиваются люди, — она пожала тонкими плечами.
Алекс насмешливо фыркнул. Девчонка улыбнулась иначе, не растягивая теперь губы слишком широко, едва заметно, только ему. И глаза обрели цвет — снова стали сине-зелёными, впустили в себя море.
— И отсюда собиралась уплывать, — доверительно сообщила она. — Долго никого не было. А потом появился ты, колдун.
— Ага, — кивнул он, выныривая из очередного полусонного транса, в который она вводила то ли ритмом слов, то ли тембром голоса, то ли взглядом.
"Нельзя позволять ей много говорить, — пронеслось в голове. — Для этого нужно много говорить мне. Говорить я умею. Это у нас, кажется, общее. Кажется, у нас слишком много общего".
— Давай назад, к водоворотам, — заговорил он. — Значит, ты тут ни при чём, они сами?
Она кивнула.
— А когда ты зовёшь людей, ты как это делаешь?
Её глаза снова стали больше. Кажется, она не поняла вопроса. Переспросила:
— Как?
— Ну да, — кивнул Алекс. — Давай сам процесс. Поэтапно. Вот ты почувствовала, что неподалёку проплывает корабль, да? Дальше что?
— Зачем тебе? — растерялась она.
"Чтобы понять, как и почему наша лодка не разлетелась на куски, — подумал он, — учитывая, что ты считаешь, будто это сделал я, страшный человеческий колдун. Если пойму, глядишь, и обратно выведу".
— Хочу понять тебя, — объяснил он.
— Ищешь слабости? Подлизываешься? Надеешься спасти себя со своими друзьями?
"Не, ну если ты спрашиваешь о таком, то явно ведь хочешь, чтоб тебя обманули, — подумал он. — Прямо напрашиваешься, наивное синее существо. Сказывается, видать, отсутствие общения с людьми. Люди-то с тобой не общаются. Люди-то тебя слушаются. А теперь с тобой начали говорить, ты подозреваешь неладное, но тут же проговариваешь всё вслух в надежде, что тебя переубедят".
— Ну, спасти-то, конечно, надеюсь, — ответил он. — Себя, как минимум. Но и тебя хочу понять. Понимаешь, мне кажется, мы с тобой очень похожи.
И не соврал ведь почти.
— В чём же? — фыркнула она.
— Я тоже нигде надолго не задерживаюсь, — принялся перечислять Алекс. — Мне тоже некуда возвращаться. И меня тоже очень часто раздражают люди.
— Но ты всё равно предпочитаешь быть рядом с ними? — фыркнула она. — Боишься остаться наедине с собой?
— Да эти случайно прицепились, — отмахнулся он. — А мне нужно было кому-то дать вёсла. Но вернёмся к тебе. Итак, плывёт корабль. Ты делаешь что?
— Я зову, — она пожала тонкими плечами, и Алексу показалось, что на этот раз даже слегка виновато: что не может толком объяснить, ответить на вопрос. — Это выходит само по себе... Я думаю о том, чтобы ветер донёс мои мысли. И ветер несёт. И волны несут...
— Понял, понял, — отмахнулся Алекс. — И людей к тебе потом тоже несёт. Но никто не доплывает.
— Редко кому удаётся, — ответила она. — Так, чтоб и корабль, и люди целы — никому. Только тебе, колдун.
"Ясно, — подумал Алекс. — Что ничего не ясно. Кто привёл лодку? Я ушёл в себя, девчонка просто звала, остальные под гипнозом просто плыли... Кто остаётся? Да никого не остаётся".
В памяти всплывали мутные отрывки из легенд Загорья. Что-то там о живом океане, прародителе богов, который иногда лично вмешивался в дела смертных. Но во-первых, то в Загорье, тут и легенд-то таких не ходит, во-вторых, с чего океану и прародителю спасать его, Алекса? Тем более, что любой океан уже должен был сообразить: ему не нужно, чтоб его спасали. Он сам может за себя постоять.
Он сам привёл корабль. Понять бы, как.
Алекс расстегнул верхние пуговицы на рубахе, вытащил амулеты.
— Думаю, помогло что-то из этого, — сказал девчонке.
Она уже даёт слабину. Она уже готова доверять ему. И почти не видит в нём врага, как, впрочем, и он не видит в ней. Значит ли это, что он тоже понемногу сдаёт позиции?
В любом случае, почему бы не сказать правду: он не такой страшный колдун, как ей кажется. Вместо того, чтобы запугивать, вызвать на откровенный разговор. Выстроить хоть какое доверие. Пусть она перестанет бояться его. Пусть поверит.
Тогда будет шанс договориться с ней раньше, чем она его окончательно заколдует.