— Но, Сакар, я всё равно не понимаю... Тебя и так примут. С тобой и так поговорят. Зачем нужно это? Император, свадьба... я?
— Это нужно мне, — ответил он ровно, продолжая глядеть ей в глаза, будто убеждал, будто околдовывал, будто мог взглядом заставить: "Верь мне!" — Ты нужна мне. Рядом. Во дворцах, в садах, на ложе, на тренировочной площадке, у Горных. Подхватишь, если упаду, так ты говоришь?
— Это о танце, — она улыбнулась, теперь веселее и беспечнее, если так вообще можно было сказать о её хищной улыбке. — Показать тебе танец?
И сама схватила его за руки, сама потянула в центр комнаты.
Взвилась, раскрутилась вокруг него, схватила за руку — и он послушно двинулся. В конце концов, танец почти ничем не отличается от боя на тренировочной площадке. Нужно просто чувствовать её движения — и двигаться вслед за ними.
И чтоб обязательно били в такт барабаны. И с каждым ударом — всё быстрее.
Всё так, как она учит. Разворот, разворот, удар. Разворот, разворот...
Шейр почти падает, но не успевает — Сакар подхватывает.
Шейр смеётся мягким и шуршащим смехом.
Глава 31
(По пути. 2)
После того, как Хранитель в третий раз свалился с виверны под дружный хохот охотников и тяжёлый вздох своего друга, Каарэй кивком отозвал Атэя в сторону.
— Он научится, — сказал Атэй, быстро, будто пытался опередить любое его заявление.
— Любой... научится, если дать ему достаточно времени, — мрачно сказал Рэй, сделав небольшое усилие, чтобы пропустить слово "дурак". — Но есть ли у нас время?
— Король Каарэй, — Атэй поклонился, Рэй поморщился: ему давно осточертели все эти церемонные поклоны. — Сэлгек всему учится быстро. Сейчас, возможно, он слишком нервничает, потому что ему уделено чересчур много внимания... — он замолчал, только чтобы вдохнуть ещё воздуха, и вновь поспешил говорить, прежде, чем Рэй ответит. — Мы, конечно, благодарны за него. И за внимание, и за время, и за помощь, на которую мы не смели надеяться. Но Хранителю нужно немного ещё немного времени. И, возможно, одиночества.
— А ты наглец, — хмыкнул Рэй. — Ты понимаешь, писарь или как там тебя, что сейчас пытаешься выпроводить целого короля с его собственной территории?
— Я не прошу никого уходить, — возразил тот, глядя прямо в глаза. Наглец, определённо. — Сейчас дело к вечеру. Возможно, мы плодотворнее потратим время, если сейчас, к примеру, дать отдохнуть с дороги Хранителю, а после, когда ты и твои люди отправятся на ночной отдых, дать ему возможность потренироваться.
Рэй смерил его долгим взглядом. Ещё один, такой же, бросил на Хранителя, который таки взгромоздился на спину виверны, и сейчас та несла его над самой землёй, медленно и неторопливо, но Хранитель всё равно опасно покачивался на ней.
— Хорошо, — сказал наконец Рэй. — Отдыхайте. Вам принесут еду и напитки. Проводят в купальни. Сторожа предупредят, чтобы выдали вам животных на ночь. Но если до рассвета не справитесь... — он пожал плечами. — Отправлю прочь.
— Конечно, — Атэй будто дёрнулся, чтобы поклониться, но остановил себя, ограничился чем-то средним между простым кивком и поклоном. — Спасибо.
Рэй снова глянул за его спину.
Виверна понесла Сэлгека к деревьям. Тот в последний момент спрыгнул — или упал? — на землю, прокатился, поднимая волну белёсой поземки, а виверна извернулась у самых стволов — и взметнулась вверх.
Сторож свистнул — та принялась нехотя и медленно спускаться.
— Скажи, — Рэй перевёл взгляд на Атэя. — Как получилось, что ты держишься в седле лучше?
Конечно, у него не получалось так, как у Рэя. Никто не мог так, как Рэй.
Теперь — никто.
И всё же у Атэя получалось неплохо. И удержаться в седле, и развернуть виверну, и даже подхватить с земли специально брошенный меч.
Тот пожал плечами, улыбнулся и ответил:
— Я легче.
Рэй кивнул и скомандовал:
— Иди. Снимай с виверны своего Хранителя, пока не убился.
Атэй помчался к Сэлгеку с радостной вестью: можно немного отдохнуть от уроков верховой езды.
А Рэй подумал, что не намного он легче. На пол головы ниже, а так — такой же здоровяк. Их вообще не отличишь, если смотреть издали, только плащ у Хранителя длиннее да борода гуще. Ну и по манере езды на вивернах, конечно. Точнее, у одного это манера езды, у второго — манера падать.