Да, наверное, из-за снов он никак не мог перекинуться волком.
Сны мешали.
Он бродил в лесу до полудня. А потом вдруг подумал, что запах леса очень похож на запах Зары. Потому и воспоминания о снах никак не отступают. Потому он до сих пор в этом облике и в этой одежде.
Успел удивиться тому, как так вышло, что его сестра впитала в себя запах леса. И вдруг понял: это не она. Это он, Рад, впитал её запах. Слишком долго просидел рядом, пролежал на коленях — и запах въелся в него. Остался в волосах, в коже и, конечно же, на новой одежде.
Рад потянул носом ещё раз. В последний раз.
И принял решение.
Сбросил одежду под корни старого пня, превратился в волка — и рванул вперёд.
К ночи он планировать нагнать несколько стай, что, сплотившись в одну и отложив до поры все склоки, промчались мимо, убегая из ближайших лесов.
Глава 33
(По пути. 2)
Когда повозка, оббитая черным бархатом, почти без остановок миновала земли Сакара и устремилась к горам, Шейр начала кутаться в меховые одежды. Сначала достала из сундука тёплую шаль, потом и шубу.
И всё это время почти не говорила. Куталась и смотрела в окно, думала о своём.
Сакар же думал о том, что ещё совсем не холодно, они ещё даже не начали подниматься выше, к снегам и ветрам.
— Ты мерзнешь? — спросил он наконец.
Шейр задумалась, будто сама пыталась понять, мёрзнет она или нет. Покачала головой. Ответила наконец, честно пытаясь объяснить:
— Мне не холодно, но по коже будто ползёт мороз.
— Боишься? — спросил Сакар.
Она наконец оторвалась от окна, полоснула по нему острым взглядом, отчеканила, едва ли не с презрением:
— Я Шейр-Хим, Дочь Змеи. Я не боюсь ничего.
— Это хорошо, — искренне сказал Сакар.
Она помолчала ещё, глядя на него внимательно, пристально, оценивающе. Будто сомневалась, стоит ли открыть какой-то важный секрет.
"Не поздно ли сомневаться?" — подумал Сакар, невольно коснувшись шёлкового шнура на запястье. У Шейр был такой же, синий с серебром, знак их союза, подаренный Императором после церемонии.
— Наверное, странно, что мне не даёт покоя письмо, — сказала она наконец.
— Письмо? — переспросил Сакар, хотя прекрасно знал, о каком письме речь. И стоило о нём вспомнить, внутри всё холодело, и тоже хотелось куда-нибудь закутаться. Спрятаться и не показываться никогда.
Трусливые мысли, слабые мысли. Мысли, которых он не допускал, а если уж такие проскочили — демонстративно не замечал.
Он знал, что делать. Он сделает, что нужно. Но пока это не было сделано, единственное свидетельство его планов — то письмо. Уже написанное. Уже настоящее. Засвидетельствовавшее грядущее. А значит, дороги назад нет: лорд Сакар всегда держит слово.
— С той поры, как ты его написал, у тебя изменился взгляд, — сказала Шейр.
"Неужели так заметно?" — мысленно удивился он. Как хорошо, оказывается, она его читает. Интересно, что ещё прочтёт? Что уже прочла?
— Ты так ничего о нём и не сказал, — напомнила Шейр, продолжая всматриваться, колоться взглядом. — Написал — и будто не было его. Но я-то вижу, было. Оно осталось у тебя в глазах. Кому адресовано твоё письмо, муж мой?
"Сказать бы сейчас, что прекрасной деве, которую когда-то любил..." — подумал Сакар, но решил не врать. Хотя бы в этом. И честно ответил:
— Алексу.
Её глаза удивлённо расширились.
Сакар улыбнулся, протянул ей руку и нежно коснулся ладонью щеки. Она удивлялась редко и очень искренне. И вновь казалась ему едва ли не ребёнком. Вновь — его маленькой девочкой.
Жаль, что дальше всё будет так, как он написал в письме. Жаль, но иного выхода нет.
Иного выхода Сакар не видит, а если уж он не видит, значит, действительно нет.
— Вот опять, — сказала Шейр. — Опять у тебя такой взгляд. Что случилось, лорд Сакар? О чём ты писал Алексу? О чём подумал сейчас? Может, из нас двоих больше боишься ты?
— Может, — легко согласился он.
В отличие от Шейр, он всегда умел признавать свои слабости. А может, и замечать. Может, Шейр не понимает, что ей страшно, потому что не замечает этого?