— Да, Ардэн, — ответил на его взгляд Рамор, — пойдём.
Спуск был достаточно широк, чтобы прошла одна телега, не больше, потому их установили друг за другом, и пока одни раздували пламя на первой, другие дружно поджигали вторую, а потом — третью.
Ардэн каждый раз считал до трёх, и на каждый его "три!" — вниз толкали очередную.
Полыхающие, грохочущие, они неслись с холма в чёрную толпу. Спуск оказался накатанным — лишь одна покосилась, ушла в сторону и въехала в кусты, застряв и разгораясь там.
"Может быть пожар, — успел подумать Рамор. — Хотя чего волноваться? Всё равно ведь всё горит..."
Толпа внизу смешалась, отхлынула в сторону. Что-то загорелось, а судя по вою — кто-то. Телеги, набирая хороший разгон, продолжали врезаться в Горных, сносить, давить тех, кто был ближе. Опрокидываться — и опрокидывать огонь на всех, кто был рядом.
Выли уже многоголосо.
Неслись прочь от холма, сминая ближайших соседей, попадая под слепо набегающих сзади.
И только после того, как врезалась последняя, как мешанина внизу продлилась ещё несколько долгих тягучих мгновений — кто-то из них додумался оглядеться, чтобы понять, откуда им на головы свалились столь странные горящие снаряды.
Конечно, Рамор не видел, кто и как оглядывался.
Зато услышал визгливый выкрик, отличный от других, звучащий в море рёва и воя едва ли не чуждо. А потом, повинуясь этому выкрику, Горные бросились на холм.
— Приготовьтесь, — тихо сказал Рамор и вынул из ножен меч.
Рукоять приятной тяжестью лежала в ладони.
Ардэн, стоя рядом, вдруг перестал дышать.
Горные мчались по склону вверх: не десяток, не пара десятков: все, кто двигался вдоль холма, будто решили теперь забраться на него.
Потом Рамор увидел: посреди спуска есть что-то вроде развилки, и часть Горных отделяется, бежит в сторону узкой тропой, чтоб окружить их в конце концов.
— Ардэн! — сказал он. — Не пускай!
Тот наконец выдохнул, рявкнул своим:
— За мной!
И бросился Горным наперерез.
"Нет, — подумал Рамор. — Долго не протянем. Ардэн, каким бы грозным ни был, не боец — даже с дыханием не умеет справляться, а значит, ничего его не учили, а значит, мало что он умеет, самоучка. Он умеет мало, а Горных — много".
Успел бросить взгляд через плечо, пытаясь найти взглядом Сида на верхушке какого-нибудь дерева. Подумать что-то вроде: "Ну давайте уже своих чудовищ..."
И быстрым чётким выпадом проткнул мечом первого добежавшего до него противника.
***
Стена снова дрогнула под ногами, когда на неё затащили новые бочки. То ли сами бочки были такими тяжёлыми, то ли Горные продолжали пытаться её проломить. Алекс шагнул ближе к Императору, нарушая все допустимые дистанции. Но кто на них теперь обращал внимание, на эти дистанции?
— Как только опрокинут эти бочки, забирай лучников уводи в цитадель, — тихо сказал он. — Забирай всех людей, кроме тех, что стоят на катапультах.
Император бросил взгляд, полный изумлённого презрения и так же тихо отчеканил:
— Я не буду бежать.
Алекс нарушил дистанцию ещё раз: схватил того за локоть, дёрнул на себя и прошипел прямо в ухо.
— Не будешь бежать — упадёшь!
Теперь Император уставился на него совершенно ошалело. Попытался вырвать локоть.
— Стена скоро рухнет, — процедил Алекс, и не думая отпускать старого упёртого пня. — Это мне не кажется, это у меня не дрожат ноги, это факт. Хочешь героически погибнуть под своей же стеной — оставайся. Нет — сейчас же уходите.
— Да с чего ты решил... — начал Император.
— Я не решил, — продолжал напирать Алекс, — я знаю. И ты знаешь, что я знаю больше других, всегда. Ты поэтому меня сюда затащил, чтобы слушать. Не надо этих пылающих взглядов, у нас сейчас нет времени щадить твои императорские чувства. Просто слушай. Уходить нужно немедленно.
Отпустил наконец Императора, и тот, шагнув в сторону, мотнув головой, будто пытался изгнать из неё Алекса, заорал:
— Поджечь бочки! Вывернуть за стену!
Огненные реки вновь полились со стены. Горные взвыли, побежали прочь, смешались с напирающими позади, толкались, затаптывали. Стена ненадолго прекратила мелко дрожать.