Невероятная, конечно, история: драконы никогда не считали людей равным себе. А уж чтоб иметь с ними потомство... Но всегда бывают исключения, и этот, значит, залётный дракон кого-то взял и посчитал. И так посчитал, что потом появился Алекс.
— Скажи, в его снах, в воспоминаниях, было что-то о матери? — спросил Оракул.
— Да, — ответил Артаг. — Он старается помнить её. Забыл, но старается помнить.
— А об отце?
Артаг снова задумался, теперь на дольше.
Наконец ответил:
— Нет.
— Ясно, — кивнул Оракул. — Значит, когда-то кто-то был очень безответственным драконом. Зачал в другом мире ребёнка, а теперь этот ребёнок вырос и провалился сюда, к нам... Повезло, что уж скажешь!
— Повезло, — отозвался из-за кустов Рамор и выбрался наконец к поляне. — Видишь, как я сияю от счастья?
И ответил на сердитый взгляд Оракула, брошенный в его сторону, незаметный под капюшоном, но наверняка ощутимый:
— Что? Мне надоело сидеть в кустах! Они колючие!
— Это кто такой? — холодно удивился Артаг.
— Твоя жертва, — представил Рамора Оракул. — Ты же его в прошлый раз просил?
Рамор приветственно помахал рукой.
— Что вы... — начал было возмущаться Артаг, и шелест его голоса превратился в шипение.
Но дошипеть не успел — Рамор метнул кинжал, тот свистнул в воздухе, вонзился в тень, и тень, пошатнувшись, начала оседать.
— Ты... же... клялся... — прошипела тень напоследок.
— Ну да, — кивнул Оракул. — Я клялся, я и собирался помогать. А он — не клялся. И видишь, гад, помешал.
Тень, вздохнув напоследок, упала на землю, рассыпалась серым пеплом.
Оракул шагнул к ямке, которую недавно вырыл кинжалом, присел над ней и принялся осторожно закапывать.
— Как медленно соображает это существо... — пробормотал Рамор, останавливаясь над ним. — До сих пор не понял, что людям нельзя верить.
Говорил он серьезно и тихо, но глубоко в голосе пряталась насмешка. Впрочем, Рамор всегда так говорил.
Оракул же никогда его веселья не разделял, а сейчас — особенно.
— Как мы только что выяснили, — мрачно отметил он, — Алекс не человек. Так что с людьми это существо столкнулось только сейчас. Не учитывая, конечно, тех, с кем оно сталкивалось раньше...
И перебил сам себя, потому что вопросы касательно Алекса волновали его куда больше, чем касательно древнего бога. По крайней мере, где древний бог находится сейчас, Оракул знал. Где Алекс — нет. И это беспокоило.
— Почему никто из нас не понял этого раньше? — спросил он то ли у Рамора, то ли у себя. — Все же слышали историю, как Алекс убил дракона. Кем ещё можно быть, чтоб убить дракона, если не драконом?
— В нашу защиту отмечу, — сказал Рамор, — раньше он ни разу не превращался в летающего монстра и не плевался огнём...
Оракул резко вскочил, замер напротив, сверля Стража взглядом.
— Почему ты думаешь, что это смешно? — холодно спросил он.
— Не это смешно, — хмыкнул Рамор. — Ты смешон в своих беспочвенных переживаниях. Пытаешься что-то выяснить насчёт существа, которого уже и нет. Лучше бы попытался про его коня что-то прояснить, честное слово...
— Конь не так опасен, — ответил Оракул.
Рамор неопределённо хмыкнул.
— Что до Алекса — где-то он точно есть. Его тела не нашли...
— Потому что оно сгорело, — перебил Рамор, отмахнувшись. — Мальчишка же сказал вам всем: нет больше Алекса. А тебе бы не потакать Сакару, а поддержать ребёнка. У него явно мозгов больше.
— В том и дело, — кивнул Оракул. — Нет того Алекса, которого мальчишка помнит и к которому тянется. Есть кто-то другой. Алекс принял свою природу, наверняка и осознал её лишь за миг до того, как принять: я-то помню, каким он был, человек человеком... Вот человека-то как раз и не стало. То, что мальчик не чувствует Алекса... Он не чувствует существа, которое знал он. Которое знали все мы.
— Ладно, — кивнул Рамор. — Даже если так, даже если Алекс стал другим существом, это существо помогло нам. И пропало. А мы нужны Сакару в столице, но вместо этого занимаемся тут невесть чем.
— Ты сам согласился на это, — напомнил Оракул. — Значит, тебе тоже не по себе. Учитывая, что ты согласился не с кем-нибудь, а со мной, значит, сильно не по себе.