— Давай, — бросил Алекс, — работай на памятник, — и вышел.
Спустился по лестнице, осторожно открыл дверь, выскользнул на улицу. Обогнул дом, замер.
Ами, зараза, как знала, что он будет пытаться неслышно уйти — стояла рядом с Роком, гладила того по голове. Рок довольно скалился.
— Уходишь? — спросила она, тихо-тихо, и Алекс догадался: это чтобы не разбудить мать. — Или бежишь? От чего?
— Здрасьте! — обиделся он. — Я между прочим, иду героически побеждать врагов. На этот раз даже знаю, каких и где. А по дороге ещё и придумаю, как.
— Ты бежишь от меня? — спросила она.
Алекс подошёл ближе. Кажется, Ами была пьяна: её огромные глаза блестели в свете Рихан так, будто она сейчас разрыдается.
"Глупая девчонка, — мысленно вздохнул Алекс, — как была, так и осталась... Ты-то здесь при чём?"
Но вслух не спросил, потому что только пьяных слёз ему здесь не хватало. Ему сейчас ещё попробуй Рока уведи — тому явно понравилось, как с ним здесь обращаются.
— Амика, — сказал он, подошёл совсем близко, положил руки ей на плечи, — скоро у северных границ Империи будет большая война. Без меня могут не справиться.
— А с тобой? — тихо спросила она, и слёзы таки навернулись на огромные глаза. — Чем ты им поможешь, Алекс? В большой войне?
— Ну смотри, — сказал он, — я возьму на себя левый фланг противника, Император — правый, так, глядишь, и победим. А потом я вернусь и проверю, как вы тут следили за моим пацаном.
Она улыбнулась сквозь слёзы, шмыгнула носом и напомнила:
— Он же не твой.
— Он уже ваш, — согласился Алекс и поцеловал её в лоб.
От волос пахнуло горькими травами, кажется, не просто так не спала ночью: варила зелья на пару с матерью. Но горечь перебивали сладкие цветочные запахи, сейчас они вообще всё перебивали: снова цвела эта ночная дрянь, от которой хотелось прочихаться.
Ею пахло по всему селению, но возле дома — особенно сильно. Наверняка это не просто так, тоже мать постаралась, посадила, чтобы потом что-нибудь высушить да сварить и травить этим умирающих героев, пока те не в курсе.
Кстати, о героях...
— Амика, — Алекс отстранился и посмотрел ей в глаза. — Помнишь, я говорил, что должен тебе рассказать...
— Не надо, — быстро сказала она, обхватила его, крепко прижалась и так застыла.
Алекс тоже замер — от неожиданности. Растерянно покосился на Рока, будто тот мог как-то помочь в этой ситуации. Естественно, чёрта с два он помог. Продолжал скалить зубы и таращился заинтересованно: "Ну и? Как ты выпутаешься из этого положения?"
***
Ами удивилась, что его оказалось так легко обхватить. Он, конечно, никогда не был великаном, но раньше виделся ей больше, серьёзнее, что ли. И подступиться к нему было страшновато. А теперь оказалось, что обнять его легко, и выше он совсем не намного. И дышит, и сердце у него бьётся: вот он, живой, настоящий.
Только до сих пор пахнет гарью. Почти неуловимо. И не обнимает в ответ. Не пытается прижать ее к себе, не пытается прижаться сам. Хлопнул только осторожно по плечу, будто пытался поставить этим хлопком точку.
Ненастоящие объятия. И — она не видит, но знает — холодный взгляд.
Всегда чужой и холодный.
И не нужно ему ничего говорить. Не хочет она ничего знать. Пусть только вот так ещё постоит рядом. Пусть побудет рядом. Пусть не уходит, пусть не сейчас.
— Не уходи, — попросила она.
Не хотела просить — вырвалось.
— Я вернусь, — пообещал он и легко отстранился.
Обошёл её, принялся отвязывать коня.
"Надо было трудных узлов навязать, — сердито подумала Ами, — из тех, какими Вит перематывает свои фрукты, когда едет с ними в путь..."
— Ты ещё вечером едва ходил! — напомнила она, старательно сдерживая слёзы. Слёзы не лились, но голос дрожал.
— У вас тут поразительно живительный климат! — весело отозвался Алекс.
Снова говорил непонятно и слишком быстро. И слишком быстро двигался, чтобы можно было остановить, встать на пути, переубедить.
Теперь она узнавала его: теперь он был тем, кто ушёл от них когда-то. Не тяжёлым уставшим человеком, что привёл ребёнка пару дней назад — теперь он снова был собой. Алексом, которого она помнила. Лёгким, стремительным, насмешливым. Знакомым, близким.