Деревня казалась если не вымершей, то очень сонной. Никак не похожей на ту, где Алекс оставил Кияра, а с ним и мысли о том, что этот мир может быть ненастоящим.
Стояла непривычная тишина. И если присмотреться — сразу в глаза бросались нежилые, оставленные дома. Не все, через один, но это уже много: южане редко бросали свои земли.
Улочки пустовали.
Ближе к воде картина менялась. Здесь дома были обитаемы и открыты, даже распахнутые калитки поскрипывали на ветру. Ветер пах морем.
Как и во всех южных землях, заборы тут были невысокими, плетёными из тонкой лозы. Такой забор можно запросто переступить. Или пнуть — и он тут же упадёт. Но никто ничего не пинал. Все были открыты друг другу, все друг другу доверяли.
Алекс поёжился, подумав о том, что, сложись всё иначе, не убеги он вовремя, мог бы остаться в том селении, с матерью и Ами. Одно дело — своя семья, другое — когда к тебе в семью набиваются все местные жители. Заглядывают за заборы и окна, в дом заходят, как к себе. Ты у всех на виду, все тебя знают, всех знаешь ты.
Бррр!
Может, поэтому он с тех пор предпочитал работать в одиночку, а если и брать кого-то в долгосрочное сотрудничество — то максимум коня. Ещё и такого страшного, чтобы никто больше не попытался подойти. Пресытился этой едва ли не пещерной открытостью и доступностью. Может, кому-то и подходил такой образ жизни, но не Алексу, с его тайнами, секретами, тёмным прошлым и не менее тёмным настоящим.
Их же всех тут видно, едва ли не насквозь. В небольших садах, срывающих плоды с аккуратных деревьев, в домах с большими окнами, играющих с детьми, на улицах, таскающих от воды сети с рыбой, у костров во дворах, эту же рыбу готовящих.
Человек, вышедший им навстречу, издали махнул рукой.
Шам помахал в ответ.
Алекс тоже помахал и зашагал вместе с Шамом, который ускорился. Ну не стоять же за спиной в толпе молодёжи, пока взрослые дядьки беседуют о важных делах. Тем более и у Алекса было к местному важное дело: выяснить, куда все делись и почему, собственно, он продаёт лодку. Может, собирается переезжать, как и большая часть местного населения? А почему они переезжают? Почему половина домов пустует?
Может, монстр какой-то завёлся?
Конечно, вряд ли. У Алекса уже просто привычка такая: везде видеть монстров. Или это он так хочет оттянуть момент прибытия в Империю? Чтобы потом сказать: "Я честно собирался, но тут такое дело, выползло что-то страшное и зубастое, не бросать же людей в беде..."
Дядька пах, как весь здешний воздух: солью и рыбой. Только воздух был приятен, а дядька — нет. Загорелый и морщинистый, он смотрел, щурясь, будто ему Ирхан светил в глаз, хотя тот и не думал. Висел себе в небе, сбоку, никого не трогал, бросал только блики на воду. Но дядька так щурился, что аж рот скривил, блеснул золотым зубом. Алекс подумал, что дядька вполне обычный, нормальный, а не нравится лично ему, потому что напоминает кривое тёмное божество, недавно посетившее его сон.
И даже не само божество: обстоятельства его появления. Божество лично Алексу ничего не сделало, оно даже не казалось опасным — просто дурацким. Впрочем, ему многие здешние божества такими казались. И вообще все.
"Что значит "здешние"? — спросил у себя Алекс. — Ты теперь тоже здешний. Ты сам так решил".
И пожал вслед за Шамом протянутую руку кривого дядьки. Ладонь у него была сухой, рукопожатие — коротким и сильным.
— Ты Шам? — спросил он у Алекса.
— Я Алекс, — ответил тот. — Шам — он.
— Извини, — хмыкнул дядька, смерив того взглядом, — не признал. Лодка там.
И двинулся к воде.
— Откуда, говоришь, его знаешь? — тихо спросил Алекс у Шама.
— Через знакомых и письма, — ответил Шам. — Но ты не переживай. За него ручались, всё схвачено.
— То есть ты ни его, ни лодки раньше не видел? — пробормотал Алекс. — Ну, тогда конечно, вообще повода для беспокойства нет...
Ускорил шаг и догнал продавца, ощущая прожигающий взгляд Шама на спине.
— Почему продаёшь? — спросил, догнав. — Рыбу ловить надоело?
— Даже если надоест, — мрачно отозвался тот, — иначе-то не проживёшь. Так что нет, друг, не надоело. Но вот далеко ходить — силы уже не те. Это продам, оставлю себе посудину поменьше...
Алекс покосился на него. Ага, силы не те... Вон здоровый какой, загорелый, жилистый. Такой ещё лет двадцать может ходить. Что-то его напугало в дальних плаваниях? Что-то напугало тех, кто уже уехал отсюда?