И тут же напомнил себе, что и с Горными он не дрался. Но почему-то отчаянно пытается уцепиться за что угодно, лишь бы с ними не драться с ними и в дальнейшем.
Может, именно это называется плохим предчувствием?
Он сел прямо на песок, как Шам. Спросил:
— Ты хоть представляешь, куда плыть?
— Дойдём до течения, — тот пожал плечами. — Там будет легче. Если поймаем ветер, поставим парус. Нет — и без него доберемся.
— Ты уже так делал? — спросил Алекс. — Ну, ходил до течения? Ставил парус? Куда-нибудь вообще плавал?
— Боишься? — сочувственно хмыкнул Шам.
Глянул пренебрежительно, ухмыльнулся и хлопнул по плечу:
— Не бойся, убийца драконов. Не утопнем.
Алекс продолжал ждать ответа, пристально глядя на него. Вспомнил, как постоянно таращился Кияр, попытался так же. Получилось. Шам, чувствуя взгляд, покосился на него раз, другой, потом вздохнул и признался:
— Бор ходил с командой гребцов на крупных кораблях из порта.
— Грести, значит, умеет, — кивнул Алекс. — А как насчет компасов, карт, всего такого? Кто у нас штурманом будет?
— Да не трясись ты, не потеряешься, — отмахнулся Шам, который явно получал удовольствие, каждый раз упрекая Алекса в трусости.
"Посмотрел бы я, на скольких драконов хватит твоей смелости", — подумал Алекс.
А потом подумал, что кому-кому, а уж ему глупо бояться потеряться. Он очень долго терялся: в мирах, в догадках, в попытках понять, что вообще происходит. Теперь наконец нашёлся. Так что ему какое-то там течение? Даже если занесёт не туда — из мира-то не вынесет. Наверное.
Да и не с его счастьем. С его счастьем сейчас все течения, все ветра, все лодки дотащат его именно туда, куда надо и куда почему-то не хочется: навстречу Горным.
— Ещё запасы надо будет пополнить, — сказал Шам. — Пресной воды взять. Сходишь, как ребята вернутся.
— Почему сам не сходишь? — спросил Алекс.
— И оставить тебя с парнями наедине? — удивился Шам.
— А как отправлять куда-то с подозрительным незнакомцем, так запросто, — напомнил Алекс.
— Ты более подозрительный, — пожал плечами Шам.
Алекс задумался, считать это комплиментом или наоборот.
***
Кияр осторожно выпрыгнул из окна, специально, чтоб не скрипеть дверями и ступенями. Чердачное окно, будто для него делали: узкое, но пролезть можно. Ноги свесить, руками схватиться, скользнул — и на земле.
И вместо топота на лестнице — лёгкий шорох по стене, который может оставить ветка, если её качнёт сильный ветер.
Спрыгнул, замер. Глубоко вдохнул. Ему нравилось здесь. Нравилось, что даже ночью пахнет цветами, пусть слишком сильно, настойчиво и тяжело. Нравилось, что даже ночь — тёплая. Алекс привёз его в хорошее место. С хорошими людьми.
Мать только сердито зыркает, но Кияр знает: она злится на Алекса, а в нём самом видит его отражение. И так как на Алекса зыркнуть не может — получает Кияр. Но плохого мать никогда не сделает, не скажет, не пожелает и не посоветует. Она — добрая женщина.
Ами, наоборот, слишком, чересчур печётся. Кругами бегает. Весь день от самого рассвета, как отогнала в очередной раз от забора своего приятеля, который к этому забору будто приклеился, — так и сама приклеилась к Кияру.
Но и ей, если подумать, Кияр совершенно не интересен: Ами хотела бы на весь день приклеиться к Алексу. Кормить его, поить, говорить с ним, помогать зашить разодранные в драке штаны...
Кияр, конечно, не жаловался на такое отношение, у него, если подумать, вообще никаких отношений не было, он не знал, как правильно. Ему просто казалось, что это душно. Куда более душно, чем тяжёлый сладкий запах ночью. Ну и разговоры её было непросто выносить. Говорила Ами много и долго, говорила взахлёб, и Кияр, может, слушал бы, но глаза у неё были стеклянные. Оно и не удивительно: она же смотрела не на него — на того, кого видит за ним.
Кияр знал: им трудно, женщинам в этом доме. У них странные отношения с Алексом, но в любом случае он нехорошо поступил, сорвавшись с места так внезапно. Какими бы непростыми отношения ни были, Кияр понимал: эти люди — семья. Было даже обидно, потому что будь у него возможность не расставаться со своей семьёй, с матерью ли, с Норой ли, с отцом — он никогда бы не поступил так, как Алекс. Не рванул прочь, как только возникла возможность.