Годится…
Скайлинг отложил его в сторону, расправил мешок и начал собирать кости. Ударяясь друг о друга, они весело бренчали, падая на дно. Поэтому слишком поздно Растяпа услышал шорох за спиной. Он резко обернулся и увидел крысу.
При упоминании этого грызуна память выдавала картинку безобидных животных, на которых охотились и кошки, и лисы, и все, кому не лень. Но то существо, которое стояло перед Растяпой, само могло сожрать хоть кота, хоть лису, хоть приученного рвать глотки противникам боевого пса. Потому что в размерах оно не уступало той самой собаке, а зубы у него были побольше, чем у любой шавки. Кроме того серьезную тревогу вызывали его длинные когти и беспокойный хвост, плетью стегавший по пещере. Внешне крыса – лысая, без единой шерстинки - выглядела мерзко. Зато шкура, покрытая пятнами, похожими на подсохшую коросту, казалась прочной. А если упомянуть о том, что таких крыс было несколько, и они продолжали появляться из сумерек, сверкая глазами, становилось понятно, почему их так не любил Кадавр.
Сожрут, подумал Растяпа и первым ринулся на крыс. Его меч опустился на голову первому грызуну, ткнул второго. Третьего скайлинг отбросил ногой прежде, чем тот успел вцепиться в его голень. Крысы разбежались, но не ушли, просто сменили тактику. Теперь они кружили вокруг добычи, и Растяпе пришлось вертеться во избежание нападения сзади. Но крысы оказались умнее, чем он думал. Они не стали приближаться, а начали прыгать издалека. Одна из них ударила скайлинга в спину, не смогла зацепиться, но, соскальзывая, распорола когтями и рубаху, и кожу. В это же время другая прыгнула сбоку, Растяпа успел выставить руку, и грызун вцепился в запястье. Падая на пол, он потянул противника за собой. Растяпа принялся рубить крысу мечом. Тупой клинок оказался не в состоянии рассечь прочную шкуру, но животное все же разжало челюсти. Однако остальные крысы воспользовались неразберихой и облепили скайлинга со всех сторон.
Растяпа отчаянно зарычал и крикнул:
- Крепкая Рука!
Тело тут же налилось силой, боль саднящих ран утихла. Придавленный под напором крыс, он расправил плечи, приподнялся так, что вцепившиеся в плоть грызуны повисли в воздухе, взмахнул руками, разбрасывая их во все стороны, пустил в дело меч, круша черепа. Когда сдох первый противник, скайлинг впитал его Эссенцию Жизни. Как и в прошлый раз, замерцали серебристые завитки на запястье. И снова появилось это странное чувство… Упоение собственной силой? Торжество победы?
А может, жажда крови?
Помня о том, что продолжительность навыка коротка, Растяпа решил выжать из момента максимум выгоды. Крысы прыгали на него со всех сторон, а он бил их мечом, ногами, кулаком. Заметил интересную особенность: если удар, пришедшийся в голову, не разбивал черепушку, то оглушал животное. Потом его, беспомощное и не сопротивляющееся, можно было добить клинком.
К сожалению, десять мгновений быстро закончились, и сила покинула Растяпу. К этому моменту он убил двух крыс и покалечил еще троих. Но остальные продолжали атаковать.
- Крепкая Рука!- крикнул скайлинг. Он чувствовал, что, если повторит свой успех, крысы дрогнул и разбегутся. Однако на этот раз ничего не произошло.
Почему?
Нужно будет спросить у некроманта.
Взгляд упал на щит. Растяпа быстро поднял его, сунул левую руку сквозь ремни и тут же отразил нападение прыгнувшей крысы. Вторую он встретил четким ударом щита, и она отлетела в темноту. Скайлинг продолжал вертеться из стороны в сторону, и грызунам не так-то просто было застать его врасплох. Свою роль сыграло и своевременное применение полученного навыка, и тот отпор, который получили крысы. Теперь они побаивались противника, и Растяпа понял, что пришло время для активных действий. Он бросился на ближайшую крысу. Хищница попятилась назад под ударами меча. Ее товарка попыталась сзади цапнуть Растяпу за ногу, но он огрел ее щитом по голове, а потом проткнул ударом сверху вниз. Оказывается, щит в его руках был способен оглушать противника и без применения навыка.
Так действуя мечом и щитом, он прикончил еще двух крыс. После чего остальные разбежались, скрывшись в темноте. Растяпа еще какое-то время стоял и прислушивался, ожидая повторного нападения, пока не понял, что в пещере остался только он один.
Он вернулся к своему мешку.