— А они слышали о вас. Более того, они о вас постоянно говорят.
— Что это значит? — испуганно спросила Люси. Что этим луддитам о ней известно? Почему они ею интересуются?
— Трудно сказать. Возможно, и ничего, но мне и самому интересно. Я выслеживаю их лидера, поэтому меня интересует все, что интересует его.
— Вы хотите сказать, что охотитесь за Недом Луддом? — насмешливо спросила Люси.
Мистер Моррисон, однако, не придал значения ее насмешливому тону:
— Совершенно верно. Я охочусь здесь за Луддом.
Люси была уверена, что он шутит, но лицо его было серьезным.
— Никакого Лудда нет. Его придумали. Все так говорят.
— Я пришел к заключению, что не всегда стоит верить в то, что все считают правдой. Уверяю вас, Лудд существует, и мой орден приказал мне остановить его.
Люси сгорала от любопытства. Неужели мистер Моррисон стал монахом?
— Ваш орден?
— Вы должны понять, я не тот человек, которого вы когда-то знали. Я, по сути, всегда был другим.
— Понимаю, — сказала Люси, пытаясь скрыть отвращение. — Я слышала, вы женились, и удачно.
— Это правда. — Он отвел глаза. — Я убедил молодую, красивую и богатую девушку, что она должна выйти за меня замуж.
— Но танцуете сейчас со мной, а не со своей женой.
— Моя жена умерла, — сказал мистер Моррисон.
У Люси перехватило дыхание.
— Я не хотела вас ранить. Простите.
— Ее убили.
Люси ахнула и отшатнулась от него. Он снова привлек ее к себе. Когда он заговорил, голос был низким и напряженным, но одновременно ласковым:
— Вы не могли этого знать. Не представляете, что я пережил. Она была моей женой, я любил ее, а кто-то отнял ее у меня. Даже думать не могу, что бы я мог сделать, в кого мог бы превратиться, — я мог бы стать величайшим злодеем, мог бы уничтожить себя, если бы не мой орден.
— Вы стали приверженцем какой-то церкви?
— Нет, не церкви. Я служитель знания, брат Розы и Креста.
— Никогда не слышала о таком, — призналась Люси.
— Нас также называют розенкрейцерами, — пояснил мистер Моррисон. — Это братство людей, которые изучают древнее знание и мудрость. Глава моего ордена послал меня уничтожить Лудда. После этого я смогу преследовать собственные цели.
— И какие же?
— Отомстить убийце моей жены. Я из тех, кто верит в месть.
Люси не нашлась что сказать. Ей было неловко говорить о его жене, тем более что было очевидно: он так и не оправился от горя. Поэтому она решила перевести разговор на другую тему:
— Какую опасность представляют луддиты? Может быть, они пытаются спасти Англию от уничтожения природы и спасти души рабочих.
— Значит, так на это смотрят колдуньи? Ну что ж, полагаю, это не совсем лишено смысла, хотя и запутанно. Такие, как вы, всегда сочувствовали людям. Рабочий, который вынужден трудиться дольше, чтобы заработать на несколько шиллингов меньше, чем раньше, — это должно вас печалить. Такие, как я, думают не об отдельных людях, а обо всей нации. Если луддитов не остановить, может начаться революция, как во Франции, и тогда, будьте уверены, улицы Лондона обагрятся кровью, как это случилось в Париже. Вы этого хотите? Если нет, я нарисую вам другую картину будущего, на ней все страны на земле осуществляют технический прогресс. Все, кроме нас. Появляются новые способы производства, новые товары, которые нам пока неведомы, но луддиты не дадут Англии участвовать в этом процессе, и мы отстанем. Тогда мы лишимся торговых партнеров, и Англия впадет в нищету. А это означает страдания, голод, нужду и невзгоды. Вот такое будущее предлагают луддиты.
Музыка закончилась, и мистер Моррисон повел Люси к столу с пуншем, чтобы освежиться. Люси собиралась задать еще много вопросов, в особенности почему он решил, что она как-то связана с луддитами, но их разговор был внезапно прерван. Чья-то рука схватила ее за плечо и развернула. Это был мистер Олсон, за ним спешила миссис Квинс, которая безуспешно пыталась его остановить.
— Это недоразумение, мистер Олсон, — говорила миссис Квинс. — Молодая девушка может танцевать, если ее пригласили.
Олсон обернулся к Люси. Его лицо было мрачным и жестким, не сулящим прощения. Люси не видела его со дня уничтожения его фабрики, и все, что ему довелось пережить за это время, отразилось на его лице. Он выглядел постаревшим, под покрасневшими глазами набрякли тяжелые мешки. Волосы немытые, шейный платок помят и испачкан. Под ногтями чернела грязь, лицо небрито.
— Я надеялся встретить вас здесь! — громко сказал он срывающимся голосом. — Но не ожидал, что вы так скоро найдете мне замену.