Имя же, которое я ношу, и которым, кстати, вполне доволен, в отличие от фамилии досталось мне совершенно случайно. Мои родители по ряду обстоятельств создали семью в довольно зрелом возрасте. Когда я родился, моя мама ещё долго приходила в себя после этого события, и отец вынужден был самостоятельно принимать решение о том, какое же имя следует дать своему единственному сыну. Будучи человеком прямолинейным, он не стал делать из этого проблему и решил назвать меня в честь деда, который в полном соответствии со спецификой Одессы, откуда был родом, носил красивое, по его же разумению, имя Бенцион.
Девушка в загсе, куда пришёл отец с целью узаконить моё пребывание в этом несовершенном мире, долго не могла понять чего хочет этот немолодой человек. Постепенно до неё дошло, что новорождённого мальчика, который в силу юного возраста не может отстоять свои права, хотят назвать каким-то Бенционом, и тогда она пришла в состояние крайнего негодования. Отцу самым строгим голосом было заявлено, что такого имени в природе не существует и не нужно ей морочить голову столь замысловатым образом.
Здесь я должен остановиться и заметить, что мой отец, коммунист до мозга костей, при росте в сто восемьдесят пять сантиметров и нехилом телосложении закончил боевые действия в звании полковника, командуя бронепоездом. То есть, его трудно было заподозрить в отсутствии характера, но стоило ему столкнуться с женщиной, особенно маленького роста, была у человека такая фишка, он терялся и ни в чём не мог ей перечить. Поэтому в ответ на замечание пигалицы из загса, которую с трудом можно было заметить за официальным столом, он всего лишь робко спросил:
– И как же нам его назвать?
– Да очень просто, – ответила официальная девушка, имя которой, к сожалению, осталось неизвестным, – назовите Александром, а дома будете звать мальчика просто – Саша.
На том и порешили. Так я стал Александром, хотя при другом раскладе запросто стать Беней, что, сказать честно, вряд ли украсило бы мою жизнь. Ведь не напрасно же говорят, что имя серьёзно влияет на судьбу человека.
Сейчас мне двадцать пять лет, и я всю свою сознательную жизнь провёл в большом городе на Днепре. Здесь я окончил школу, потом институт, а сейчас работаю на одном из заводов в должности заместителя начальника цеха. Та ещё должность, я вам доложу: подъём в пять утра, отбой в десять вечера. А между этими временными метками или сплошная работа, или подготовка к ней. Здесь же живут все мои друзья детства: Бутуз, Сёмка, Марик, Светка, Ленка, Герка, Борька. Они родились и выросли неподалёку, а сейчас занимаются каждый своим делом. Кто-то окончил институт, кто-то сразу после школы пошёл работать, а кто-то, есть и такие, с головой погрузился в теневой бизнес.
Наш район расположен на склоне холма неподалёку от центра города. Он представляет собой совокупность кривых улочек с остатками булыжных мостовых и довольно старых одноэтажных домов, в которых живут преимущественно люди одной со мной национальности, то есть евреи. Так уж случилось по жизни. Как говорят, случайное стечение обстоятельств. Такое же случайное, как и обретённое мною во младенчестве имя.
Для меня принадлежность к богоизбранной нации не является чем-то определяющим. Хотя, не стану скрывать, понимание того, что многие выдающиеся умы, оказавшие существенное влияние на ход истории, и я принадлежим к одному народу, доставляет, по меньшей мере, удовлетворение. И это удовлетворение, если уж быть до конца откровенным, где-то там, в глубине сознания, всё же накладывает свой отпечаток на психологию, заставляя невольно стоять как-бы чуть в стороне от остального человечества, ощущая свою неодинаковость.
Впрочем, повторяю, если говорить обо мне лично, то я всегда считал и считаю сейчас, что принадлежность к моему народу автоматически не даёт право её обладателю считать себя умнее или лучше других людей. Среди нас, как и везде, встречаются разные особи, в том числе и такие, рядом с которыми я не хотел бы даже стоять рядом. С равным, или почти равным, успехом можно найти огромное количество приличных, как говорит моя мама, людей и среди других национальностей. На самом деле суть не в том, к какому народу ты принадлежишь, а в том, насколько ты независимо от этого можешь считаться человеком в высоком смысле этого непростого слова.
Вот уже четыре года как я женат. Мою жену зовут Генриетта, но она охотно отзывается на более простое имя – Гета. Нашей дочери Элине три года. Само собой разумеется, что у Геты есть папа, мама, то есть мои тесть и тёща, и даже довольно древняя бабушка, которая умудрилась прожить всю жизнь в русскоязычном городе, но при этом предпочитала говорить на идише. Дом, в котором мы живём, долгое время строился по частям, по мере того, как у родителей появлялись деньги. В связи с этим он имеет сложную конфигурацию и достаточно условно разделён на две части: в одной находимся мы втроём, в другой – мои родители. Мои старики получают пенсию, которой в целом хватает на жизнь, но для свободы финансового манёвра мать вот уже несколько лет сдаёт две комнаты внаём молодым семьям без детей. В настоящее время одна из комнат пустует, хотя я слышал, что какие-то молодые ребята уже договорились о цене и условиях проживания, оставили задаток и собираются вскоре поселиться в нашем доме на родительской половине.