Как Вам понравился мой рассказ, дорогая Матильда? Напишите мне письмо, я рад буду получить от Вас долгожданную весточку.
Днепропетровск, 11 декабря 2011 года
8. Осенний вальс
(Письмо восьмое к несравненной Матильде)
Дорогая Матильда, проходят годы, меняя жизнь, а заодно и наше отношение к ней. Когда-то мы превыше всего любили весну, как олицетворение бессмертной природы, а теперь нам всё больше нравиться осень с её мягким буйством красок и грустным ожиданием грядущих перемен. Особенно ощущается это здесь, в Трускавце, когда сознание ненадолго отключается от текущих проблем, а природа деликатно напоминает тебе о том, что ты часть её, дитя неразумное и заблудшее.
Вы непременно должны побывать в этих местах, и, возможно, небольшой этюд, приведенный ниже, позволит Вам скорее отважиться на эту поездку.
Пишите, я всегда с нетерпением жду Ваших писем.
Середина октября, воскресный день. В разгаре бабье лето. Паутинки медленно плывут в воздухе, липнут к лицу, путаются в волосах. Удивительно тепло и покойно. Тишина разлита вокруг, и, кажется, город утонул в ней, словно в прозрачном озере. И только высокое голубое небо над ним, перечеркнутое наискосок тонкой линией струи реактивного самолёта, возвращает потерявшего осторожность человека из осенней сказки в наш техногенный мир.
Все, кто в состоянии двигаться, вышли на дневной моцион и растворились в парке, на улочках старого города, за столиками бесчисленных кафе. На скамейках вдоль аллей, закрыв глаза, замерли под солнечными лучами старики. Живительное тепло пронизывает каждую клеточку их дряхлеющих тел, ненадолго пробуждая позабытые желания и обостряя предчувствия.
Молодая женщина на ступенях беседки под сакурой, словно в состоянии транса склонившись щекой к аккордеону, негромко наигрывает мелодию старинного вальса. Её поза полна удивительного сочетания невинности и сексуальности. Медно-рыжие пряди густых волос скрывают лицо. Но взамен, как бы в качестве компенсации за эту недосказанность, вздёрнутое тяжестью инструмента короткое платье открывает взорам необыкновенной белизны стройную ножку, которой она отбивает ритм. Её маленькая собачонка с красным бантиком на голове, забравшись в раскрытый футляр, сладко спит на подстилке из купюр. Мелодия органично вписывается в общую картину покоя и ностальгии.
Оживлённо щебеча о чём – то важном – «а он сказал…а она сказала…» – прошла стайка девушек. Шортики, маечки, летний загар на молодых телах. Для них любое время года – весна.
Господи, до чего же хороша эта жизнь!
Деревья расцвечены всеми оттенками золотого и красного. Под ногами, несмотря на усилия дворников, шуршат листья. Они везде: на скамейках, на глади пруда, на постаментах статуй. И всюду витает горьковатый запах осени, усиливающийся к вечеру и достигающий своего апогея влажным утром.
В парке, потерявшие всякую осторожность белки берут орешки, придерживая твою руку мягкими тёплыми лапками. В глубине их черных глаз таятся покой и нездешнее понимание мира. Здесь же суетятся синички, склевывая семечки из подставленных детских ладошек. А на площади деловито воркуют голуби. Они с достоинством позируют перед фотографами, садятся вам на плечи, руки, голову. И отбиться от них нет никакой возможности, как и от этих шуршащих под ногами листьев, от застывших в голубоватой дымке окрестных гор, от неясных мыслей и женских силуэтов в глубине старого парка.
Золотая осень, пора утраченных надежд и смутных ожиданий.
Трускавец, 18 октября 2008 года.
P.S. Вы знаете, закончив писать, я вдруг понял, что совершенно не представляю Ваше лицо. Ведь в моей памяти Вы остались совсем молодой девушкой, почти девочкой, а с тех пор прошло довольно много времени. Интересно, какой Вы стали сейчас?
Я пытаюсь фантазировать на эту тему, но у меня плохо получается. Хотя при этом совершенно убеждён в том, что при Вашем образе жизни я увидел бы перед собой – окажись такое возможным – сидящую в кресле на веранде средних лет изящную даму во французском стиле. У Вас на коленях лежит раскрытая книга. Вы непременно в шляпке и, прикусив дужку очков, задумчиво смотрите в застывший перед Вами сад.