— Телефон по-прежнему не ловит, — как бы невзначай говорит она и впивается взглядом в труп. Даже не моргает.
— Может, к другим соседям постучаться? — спрашивает Сергей Михайлович. Но понимает, что ляпнул глупость, и словно в оправдание произносит: — Хотя и у меня, и у вас не ловит. Что-то случилось на линии.
Коля молчит. Нет никакого желания понапрасну раскрывать рот. Слова в данный момент не помогут.
Что делать? Идти в полицейский участок? «Извините, вы не могли бы помочь? Мой сосед хотел меня убить, но у него взорвалась голова, и, чтобы не запачкать любимый тещин ковер, я перетащил тело на лестничную площадку. А еще я побывал у него в квартире. Сосед расчленил свою жену, видимо, в пьяном бреду. Пойдемте, господа полицейские, здесь недалеко».
Бред.
Коля решает, что лучше будет ждать у себя в квартире, пока не заработает телефон. Труп не воняет — и ладно.
Стоп! В голове словно что-то щелкает. Труп не воняет! Даже кровью не пахнет!
— Вы что-нибудь чувствуете? — спрашивает Коля.
Сергей Михайлович переглядывается с Аленой, потом вздыхает полной грудью и говорит:
— Я ничего не чувствую.
— Я тоже! — поддакивает Алена.
— Вот именно, — говорит Коля. — Даже кровью не пахнет. Странно как-то.
И тут из квартиры алкоголика слышится крик боли, сменяющийся плачем.
Вздрогнув, Коля инстинктивно делает шаг назад от трупа и, не моргая, смотрит на металлическую дверь соседа. Ручка медленно поднимается вверх, потом — вниз. Плач не смолкает. Кто-то кричит, надрывает голосовые связки.
Коля проглатывает комок в горле. В квартире соседа никого нет. Мертвая голова жены алкоголика не может орать от боли.
Но кто тогда дергает ручку?
— Надо помочь, — говорит Сергей Михайлович, но не спешит к двери. На лице отражается целая гамма чувств: страх, желание прийти на выручку. Однако что-то удерживает старика на месте.
Крик смолкает. Тишина давит на нервы. Коля слышит удары собственного сердца. Тук-тук-тук. Звук такой же, как при ударе молота о наковальню.
Соседский замок щелкает, и дверь беззвучно открывается. Коля замирает. Воображение рисует, как из квартиры Владимира выбегает маньяк. В одной руке урод держит окровавленный нож, в другой — отрубленную голову жены алкоголика. Маньяк обязательно будет высоким. Метра два, не меньше. Этакое воплощение Майкла Майерса.
Но никто из квартиры не спешит расправляться с людьми. Дверь касается металлического щитка; тьма, таящаяся за порогом, не дает разглядеть, что же творится в квартире.
Сергей Михайлович достает из-за пазухи пистолет. Брови Коли ползут вверх. Старик пришел к нему в дом с оружием, а он и не заметил! И куда смотрела Алена?!
Старик облизывает губы, наводит пистолет на тьму и громко спрашивает:
— Есть кто живой? — Вопрос повисает в воздухе. — Еще раз спрашиваю: есть кто живой?
В ответ молчание.
— В квартире никого нет, — говорит Коля. — Я проверял.
— Включи свет в коридоре, — заявляет старик.
— Что? — переспрашивает Коля.
— Свет, говорю, включи.
— Нет.
Старик отрывает взгляд от соседской квартиры и переводит его на Колю. Смотрит так, словно хочет стереть в порошок. Ничего не говоря, Сергей Михайлович сам подходит к двери, шарит левой рукой в темноте, нащупывает выключатель.
— Света нет, — говорит старик и отступает на два шага от порога.
— Отойдите от двери, — просит Коля.
Сергей Михайлович кривит губы в презрительной улыбке, опускает пистолет и поворачивается к Коле.
— Ты думаешь я такой тупой? — вдруг спрашивает он.
— Нет. Но…
— Какие «но»? Ты кретин?
Коля ощущает, как лестничная площадка вокруг него словно сжимается. В ноздри бьет запах абрикосов, но он настолько резкий, что режет в животе. Свет на площадке становится более ярким и резким. Приходится жмуриться.
— Ты кретин? — повторяет Сергей Михайлович. Его голос меняется. Становится более низким, неприятным.
— Успокойтесь, я просто… — начинает Коля.
— Заткни хлебало, молокос! — кричит Сергей Михайлович. — Ты думаешь, я боюсь?! А? Думаешь?!