Таня любила лошадей намного больше, чем людей. Что хорошего она видела от людей? Зависть, попреки, насмешки. Муж холодно к ней относился, порой Тане казалось – умри она завтра – погорюет один день для приличия и забудет. Лошади и коровы, чувствуя ее заботу и ласку, тянулись к ней. Таня с болью наблюдала, как совхоз механизируется и сокращает поголовье. Скоро тракторы и машины полностью заменят лошадей, так на собрании им объяснял председатель. Таня, конечно, все понимала, но в душе ей жалко благородных животных, чья судьба предрешена и ничего нельзя изменить.
К дочери она была всегда равнодушна. Нет, она заботилась о ней и уделяла внимание, но не было в ее душе теплоты и любви для Эли. При первой возможности, она отправила Элю в детский садик.
- Эля, тебе нравится в детском садике? – спрашивали соседские бабы, жалостно качая головами. Соседки традиционно сидели дома, занимаясь хозяйством и детьми. Считалось, что в садик отдают детей из бедности и крайней нужды.
Эля с важным видом кивала головой.
- Нравится, вот только дети слишком балованные.
- Значит, дети тебе не нравятся, а что тогда нравится?
- Граммофон. Когда вырасту – стану певицей – рассуждала с серьезным видом Эля и удивлялась, чего это взрослые смеются.
Таня понимала, что дочь ни в чем не виновата, но измениться было не в ее силах, а вот мужа она не могла простить. Может она просто не любила его, может не знала, что такое любовь.
Она смотрела на пустынные берега Северной Двины и размышляла. Берега одной реки, а такие разные. На одном - печальные пустоши, на другом – веселый сосновый бор. Вот и они с мужем как два берега, сосуществуют параллельно и не пересекаются в своих интересах. Даже дочь не скрепила семью.
- Эй, мамаша, вермишель то переварила. Мечтать поменьше надо.
Таня принесла кастрюлю в каюту и поставила перед Элей.
- Ешь давай, раз просила, кастрюлю освобождать надо и вернуть.
Эля нехотя поковыряла слипшуюся, переваренную вермишель и потеряла к ней интерес. Как не ругалась Татьяна, дочка лишь равнодушно смотрела в окно на проплывающие берега.
Глава 3
Татьяна не любила идеальных людей. Слишком много их было, стремящихся к идеалу. Строителей светлого будущего. Покойный муж был из их числа.
- Имя им Легион – прошептала она в зеркало и быстро перекрестилась, покосившись на лампадку. Лампадка мирно теплилась, освещая дешевенькие образа из церковной лавки. Опять вспомнился старый дом в Дябрино и старинные закопченные иконы в красном углу. Эх, где сейчас эти иконы? В какой-нибудь частной коллекции, лежат под замком в сейфе. Или пылятся на полке, у какого-нибудь любителя старины. Сама она лишь недавно ударилась в богомолье. При советской власти это не поощрялось, да и некогда ей было по церквям расхаживать, да поклоны отбивать. Это сейчас всякие стиральные машинки напридумывали, а раньше надо было на речку бежать. Даже зимой, в лютый мороз, полоскали белье в проруби, так сподручнее. Большую часть жизни без водопровода жила. Сейчас вот есть у нее стиральная машина – Эля купила, да только она в ванне сначала белье на несколько раз замочит, потом отстирает на руках, а белое еще и прокипятит. Да подсинит. Привыкла она так – чего уж под старость переучиваться. Не пользуется она этой машиной. Эля ругается, да вот кажется ей, что плохо отстирывает белье машина. Не доверяет ей Таня в таком важном деле.
Покойный муж порядок любил. Пока по молодости в разъездах – это не тяготило Таню. Главное, чтобы обед был приготовлен, покормить мужика с дороги. Потом, уже в городе, как осели на одном месте – трудно стало. Тут разлад и размолвки пошли. Любила Таня грешным делом с книгой посидеть, а Василию это было не по душе.
- Всю работу на Элю свалила, сама как колода в кресле сидишь да романчики почитываешь – ругался муж. Хорошо, хоть весь день на работе, приходил поздно. А в выходной Таня стирку затевала на общей кухне, чтоб поменьше глаза они друг другу мозолили. В Архангельск они приехали перед самой войной, в мае 1941, Эле как раз семь лет исполнилось. Вот и хорошо, думала, в школу в городе пойдет. Сколько можно было по деревням мотаться, по чужим углам мыкаться. Таня приехала в город уже беременной третьим ребенком, она надеялась, что будет мальчик. Вот только родился он в самое тяжелое, безрадостное время. Война.
Ох, как вспомнит то время – сразу сердце начинает колоть и ноги в коленях заболят. Колени она лечит аппликатором, Эля ей купила, у нее тоже колени больные с детства. Тогда, в войну и началась болезнь.