По напряжению сил, физических и духовных, даже один бой значит порой больше того, что может пережить и перечувствовать человек за всю свою мирную жизнь. Сколько же жизней прожили мы, если были на нашем пути Одесса, Севастополь, Сталинград, если с тяжкими боями и тяжелым сердцем отступали мы до Волги, а потом смогли повернуть обратно, погнали врага и дошли до Берлина и Праги?
Я счастлива и горда, что полной мерой делила со всеми беду народную, не выбирая места теплее и безопаснее, куска послаще да побольше, и делала свое маленькое дело так, что даже наедине с собой мне никогда не доводилось испытывать угрызений совести.
Я счастлива, что встретила в жизни тебя. Отблеск этого счастья живет во мне — его не угасить, не заглушить. И даже в том непомерно тяжелом и страшном, что видено, пройдено, пережито, есть своя сила: беды закаляют, а это не так уж мало.
Я счастлива, что не была ни ленивой, ни равнодушной, ни жадной, не взирала на окружающее со стороны, не считала своих обид и заслуг, и если завидовала, то лишь тем, кто сделал больше, чем я, у кого есть чему поучиться, чтобы завтра сработать столько же, а может, и больше того.
Я счастлива в кипящем водовороте жизни, в ее горестях и радостях, в том, что дела потруднее, ноша побольше да заботы погуще и теперь не обходят меня, а трудные дела интересно одолевать. Радость победы, большой и маленькой, возвышает человека.
В частые бессонные ночи я подвожу итоги прожитому и боюсь только одного — не успеть.
…Ты стоишь подле землянки. На тебе ватные брюки, меховая безрукавка. Шапка сдвинута на лоб и чуточку набок. Вокруг сугробы снега и высокие сосны брянского леса. Толстый слой снега лежит на крыше землянки, а над нею — срезанная снарядом и обгоревшая сосна. Одна из тех, про которую поется в песне. Ты глядишь прямо в мои глаза, и мне кажется, что ты живой, а я не дождалась тебя.
— Прости меня, мой давно погибший любимый! Прости!
Я говорю так и сама не понимаю, за что ты должен простить меня: за то ли, что я изменила своей прежней одинокой жизни, или за то, что годы, прошедшие после войны, жила так, а не иначе. Все равно — прости…
Май 1969 г.