– Альф! – рявкнул отец из столовой. – Кофе!
– Кофе нет, – откликнулся по внутренней связи Альф. – Желаете чай?
Отец в ответ прорычал что-то совершенно нечленораздельное, но домашний бот слишком хорошо знал своих хозяев. Через несколько секунд он появился в дверном проеме с подносом в руке.
– Нам тоже чаю, Альф. Подай в гостиную, – сказала мать.
Бот коротко мигнул бортовыми огоньками, вернулся на кухню, а затем мягко вкатился в гостиную. Замерев на пару секунд, Альф бесстрастно изучил беспорядок в комнате, потом, подъехав к окну, протянул длинную суставчатую руку, поднял столик, поставил у дивана и опустил на него поднос. Посмотрев на пакетики в чашках, мать только вздохнула.
– Мистер Робертс будет очень недоволен, – негромко сказала она. – Ты же знаешь, как он не любит сублимированные продукты. Неужели не было листового?
– Уже внес в список покупок, мэм, – невозмутимости Альфа можно было только позавидовать.
– Хорошо, – кивнула мать. – Еще здесь не помешает прибраться.
– Разумеется, мэм, – Альф переставил чашки на столик и с подносом под мышкой выехал из гостиной. Из-под дивана вынырнули три белых, сплюснутых и круглых бота, закружились в жужжащем танце. Собрав все осколки, уборщики, промелькнув белым троеточием, вновь спрятались под диван.
– Чай подан, сэр, – с ноткой торжественности прозвучал голос Альфа по внутренней связи. Через пару минут послышались шаги отца. Недоуменно замерли у дверей столовой, скрипнула полуприкрытая дверь, и он вошел в гостиную. Ни на кого не глядя, прошел к дивану и сел на дальний край. Брезгливо рассмотрев пакетик, отец, тем не менее, взял его, оборвал бирку и, высвободив конец нити, потянул за нее и бросил пакетик обратно в чашку. Воздух над ней с шипением завихрился, задрожал, отдавая свою влагу и наполняя чашку дымящимся, ароматным чаем. Мать и Нолт тоже сделали себе по чашечке. Все по-прежнему хранили молчание. Мама выглядела притихшей и виноватой, словно жалела о сказанном сгоряча. Молчал и отец, пристально изучая свою чашку.
Солнце, клонясь к западу, заглянуло в окна. На фоне яркого света силуэт отца показался Нолту высеченным из камня, печальным и в то же время гордым, как памятник героям войны, как Орел Легиона, как сам Легион, рожденный бороться и преодолевать, но понятия не имеющий, что делать после, когда враг наконец повержен и окончен бой.
* * *
Нолт качнул головой, отгоняя непрошенные воспоминания. Похоже, действие боевого коктейля уже ослабевало, и в голову лезли посторонние мысли. Он взглянул на табло над экранами. Уже сорок минут десантники находились внутри объекта. В полукилометре над морем шел воздушный бой. Внешние средства обороны были почти все уничтожены. Машин у противника осталось мало, да и не могли соперничать на равных старые штурмовики с новыми истребителями, как не могли соперничать пилоты Вестгорнов с Орлами Легиона. Все силы противника были брошены на оборону объекта, и только редкие выстрелы долетали до десантной группы, неизменно отражаемые защитным полем.
Еще раз взглянув на часы, Нолт приказал своему звену начать прогрев двигателей. Буквально в ту же секунду динамики взорвались сигналом тревоги. Нолт бросил взгляд на экраны и увидел какое-то движение на верхней площадке – высеченном в скале маленьком прямоугольнике прямо над посадочной площадкой. Наверху ворочалась тяжелая гусеничная бронемашина. Нолт подумал, что даже если она достанет их своими орудиями, то все равно не сможет пробить защиту. В этот момент машина рванулась вперед и, проломив ограждение, рухнула вниз. В воздухе она будто бы разломилась, и на силовой купол приземлился боевой робот – увеличенный и усиленный вариант силовой брони с возможностью трансформирования – гротескные подобия рук и ног, похожая на птичью голову кабина пилота. Цепляясь за силовой купол, робот медленно сползал по его покатой поверхности. Излучатели с трудом удерживали нужную плотность поля, при этом пожирая энергии впятеро больше, чем обычно. В таком режиме долго они не протянут, и Нолт понадеялся, что робот соскользнет быстрее, чем излучатели выйдут из строя. Повинуясь приказам Дуга, группа прикрытия торопливо занимала позиции, готовясь в любую минуту открыть огонь, из десантных ботов выкатывались дополнительные автоматические турели. Робот уже был на самом краю, но тут из его лап выстрелили «когти» и глубоко вонзились в купол, в свою очередь окутавшись полем. По куполу побежала лиловатая рябь, энергопотребление подскочило еще на пять пунктов. Нолт с тревогой следил, как в куполе, вокруг лап робота, появляются бреши, а сам он буквально вдавливается в поле. Десантники взяли робота на прицел, турели подняли тонкие трубки стволов. Секунда, другая – и разорвав поле купола на лиловатые клочья, робот с лязгом приземлился на четвереньки на посадочную площадку. Тут же на него обрушился шквал огня. Робота окутывало односторонне-проницаемое поле, хотя Нолт бы назвал его всестороннее проницаемым – слабое, оно почти не защищало от выстрелов. Ведь чтобы двигать такую махину требовалась уйма энергии, так что защитный экран был лишь формальностью. Оттолкнувшись руками, робот сделал безукоризненное сальто через голову и приземлился на ноги, выбив из площадки фонтаны каменной крошки. Из толстых, словно накачанных рук, выдвинулась пара лучеметов, и робот ответил огнем на огонь. Дуг махнул рукой и отряд перегруппировался, укрывшись за щитами поля, ни на секунду не прекращая стрелять. Слепящими ядрами ударяли шары плазмы, копьями вонзались в обшивку лазеры, но робот продолжал уверенно наступать. Нолт, кусая губы в бессильной злобе, наблюдал за боем. Черт, скверно, что на десантном боте нет никакого оружия. Хоть как-нибудь помочь бы ребятам…