— Погодите, — перебил его чернопузый Эмли. — Я не совсем понял, кого же вы искали.
— Я ж вам только что рассказал, — втолковывает босс, — про того долговязого щеголя с золотой цепочкой на гульфике. Он дал мне за работу всего полгрошика и еще посулил прибить тростью, ежели не отстану. Вот его-то я и искал. Стрельну, потом подойду поближе, глядь, — не он, другой. Ну там, деньги выгребу, колечко сниму, сережку... Порох — он ведь не задаром продается, правда? Так и ходил каждую ночь, постреливал. Ох, и навел же я страху тогда на всю Золотую Канаву... Легавка с ног сбилась. Только разве на пацана кто подумает? Думали — новая шайка объявилась...
— Значит, ваша карьера началась именно с поисков долговязого щеголя, который вас обидел?
— Точно.
— Как там кривая, Йойл?
— Ярко выраженный пик, — отвечает горбоносый. — Нет никакого сомнения в том, что мы нашли это.
— Погодите, я сам хочу посмотреть.
Чернопузый схватил ленту, вертит ее и так и сяк, наконец просиял и говорит:
— Поздравляю, коллега! Это несомненный успех. И уж конечно, главная заслуга — ваша...
— О, что вы, что вы, Эмли. Ваш вклад в эксперимент ничуть не меньше...
И пошли они ворковать, как две влюбленные пташки. А та шмакодявка с кудряшками, которая лаборантка, таращится на них и прямо тает вся от любви к науке.
Наконец они отликовали, и горбоносый говорит:
— Не закрепить ли успех?
— Имеется в виду поиск противофазы?
— Само собой.
— Что ж, в сублимированном виде она непременно проявится, — заявляет чернопузый и обращается ко мне:
— Дорогой Патке, я прошу вас вспомнить, было ли у вас в жизни что-то несбывшееся? Что-то, к чему вы стремились, чего желали всей душой, но, увы, не достигли. Было такое?
— Дайте подумать, — говорю. — Так сразу не ответишь. Бабы не в счет. Деньги? А что деньги — вода. Сколько ни есть, растекутся мигом. Хотя, конечно, миллиард-другой хотелось бы заиметь. Да вот где его украдешь — миллиард...
Говорю, а сам не спускаю глаз с их физиономий. Неужто, думаю, они не знают, что Бонем посулил мне в награду миллиард... Нет, похоже, не знают.
— Как там, Йойл?
— Волна смикширована. Осложненная реакция. Не думаю, что это — то.
— И к тому же невозможна компенсация в лабораторных условиях, — бурчит чернопузый. — Тот же вопрос к вам, уважаемый Рольт.
— Какой вопрос?
— Чего вы не получили от жизни? Я имею в виду самое сильное, но несбывшееся ваше желание, связанное с чем-то крайне притягательным, прекрасным, заветным...
— Ага, понял. Было дело.
— И что же это, если не секрет?
— Локомобиль, — говорит этот придурок.
Ну, думаю, совсем спятил старикан. У него во флигеле четыре колымаги стоят, на все случаи жизни. Одна так даже бронированная.
— Пожалуйста, поясните.
— Большой такой пожарный локомобиль с лестницей и колоколом. Заводится ключиком. Он стоял на витрине игрушечной лавки, что возле Сэйунского моста. Я его видел каждый день, утром и вечером, когда проходил мимо со своим ящиком. И все мечтал, вот бы мне его заполучить. Но цена была такая, что чистиле за десять лет не скопить.
— Позвольте, — встревает горбоносый. — А как же потом, когда вы обзавелись пистолетом? Неужто вашей ночной добычи тоже не хватало?
— Ее-то, может, и хватило бы, — согласился мой дурень. — Только мне тогда уже стало не до того. Я все думал про хлыща с цепочкой и тростью, и как бы его найти. У меня прямо мозги кипели, столько я думал про него.
— Благодарю вас. Ну что ж, Эмли, картина — яснее некуда. С точностью девяносто девять и две десятых, включая экстремум. Ярко выражена и вытесненная противофаза. Да вы посмотрите сами.
— Что мне смотреть. Как будто я это не предвидел.
— Ну когда вся методика поднесена на блюдечке, предвидение не замедлит, а, коллега?
— Что вы этим хотите сказать, Йойл? Я с удовольствием уступаю вам приоритет!
— В самом деле? Отрадно слышать. Обычно нашего брата-экспериментатора слегка третируют...
— Где и когда я вас третировал?!
— А я, между прочим, этого не говорил! И не надо орать, дорогой профессор!
— Я ору?! Это вы орете!!
— Что это за тон!!
— Поз-вольте, коллега!!
— Нет, это вы па-азвольте!!!
Я думал, они вцепятся друг другу в грудки. Но тут пигалица-лаборантка разревелась в голос. Профессора очухались и кинулись ее утешать, наперебой тараторя, что они пошутили, что они забылись, что на них что-то нашло, и вдруг все трое примолкли и переглянулись.
— Дорогие Рольт и Патке, — говорит после паузы чернопузый. — Благодарю вас от всего сердца. Сегодня вы оказали неоценимую услугу науке и человечеству.