– Нет, я так не согласна. Это моё тело, и я не хочу делить его ещё с кем-то, – я схватила телефонную трубку и нашла номер отца Павла.
– Да ладно, шучу я, не бзди. Выберусь из твоей головы и тут же в ЗАГС. Причину назову такую – слишком много хлама в голове. Ммм, бате звонишь? Передавай ему привет, – хихикнул Павел.
Сергей Павлович откликнулся после второго гудка.
– Что-то случилось? – вместо приветствия спросил свёкр.
– Да, случилось. Павел проснулся и теперь…
– Так рано? Доктора говорили о месяце, – задумчиво прервал меня Сергей Павлович.
– Да, но он говорит…
– Он слышит нас сейчас?
– Я же говорил, что он никого не слышит, – хмыкнул Павел. – Скажи ему, что я очень рад его слышать и пусть он прогуляется в самое черное место Барака Обамы…
– Да, он нас слышит и рад, что вы о нем заботитесь, – как могла я сгладила посыл мужа.
– Девочка, что он сказал? – бесстрастно сказал Сергей Павлович.
– Посылает вас в задницу Обамы, – пробурчала я.
– Сын, я вытащу тебя. Потерпи, – ответил Сергей Павлович и положил трубку.
Вот и всё. Вот и поговорила со свёкром. Но от меня не так-то просто отделаться, я начала дозваниваться. На десятом сброшенном звонке я поняла, что добиться от родственника мне ничего не удастся.
Что же, время позднее, а во всех сказках звучало, что утро вечера мудренее, поэтому я решила отправиться в кровать. С Павлом старалась не разговаривать, хотя он веселился как мог, наслаждаясь своей безнаказанностью. В конце концов я вежливо попросила его заткнуться, на что он начал мурчать колыбельную, под которую меня и сморило.
Утром я с трудом смогла открыть глаза. Ощущение было такое, словно всю ночь разгружала вагоны с углем, а забылась всего лишь на секундочку. Хотелось вцепиться в подушку и не отпускать её до тех пор, пока последняя сонная мушка не вылетит из глаз, или позывы в туалет станут глобально нестерпимыми.
– Доброе утро, женушка-а, – пропел в голове голос Павла.
– Блин, ты ещё здесь? После такой новости утро уже не очень доброе.
– Пойдем кофе пить, а то у тебя такой вид, как будто на лице спала и во сне не переворачивалась.
– Как ты меня видишь?
– В зеркале напротив, и скажу тебе, что это зрелище не из приятных. На горе и в ванной ты была симпатичнее…
Я послала его на три буквы, но он только расхохотался в ответ. Потом я тоже посмотрела в зеркало шкафа… Охохонюшки-хо-хо, такую морду лица я не видела никогда в жизни. На меня смотрела помесь бульдога с носорогом, которую какой-то шутник украсил копной растрепанных волос. А ещё и ноготь на среднем пальце правой руки оказался сломанным. Неприятно…
Срочно в ванную и приводить себя в порядок!
– Давай-давай, растрепа! Нечего разлеживаться, а то жизнь пройдет мимо! – подбадривал меня Павел.
– Иди на фиг! – в очередной раз отрезала я и сначала поспешила в туалет.
– Лишь две вещи дают мне наслаждение – оргазм на горе и поссать после пятой кружки пива, – хмыкнул Павел, когда я заняла «белый трон» в надежде разгадать очередное судоку.
– Заткнись, а? Не мешай, – попыталась я сосредоточиться.
Да, признаюсь, было стыдно, как если бы я не закрыла дверь туалета, а к нам в гости неожиданно заявились гости и все, как один, уставились на «королеву». Было стыдно, но физиология оказалась сильнее стыда.
– А я всегда думал, что девушки какают бабочками, – пафосно пробормотал Павел. – А ты вон какую кучу навалила.
Моё лицо запылало, словно я присела возле работающей доменной печи. Вот никакого чувства такта у этого засранца нет!
– Твою мать, ты заткнешься или нет? – прошипела я в ответ, чувствуя, что жар перебирается ещё и на уши.
– Всё-всё, молчу, характер мягкий, – ответил Павел.
Молчания его хватило ровно на две минуты.
– А что это за мазь? Зачем ты мажешь веки? Фу, какая дрянь, похоже, что она протухла! Зачем ты лепишь это на нос? А ну выкинь каку! – комментировал мои движения в ванной фиктивный муж.
Посылать его я устала уже на пятый раз, а он всё никак не успокаивался.