Созвали специальное собрание с припиской в объявлении: «Явка всем обязательна!» Мосин призвал проявить на Гренаде максимум дисциплины и организованности, в общении с местным населением демонстрировать товарищество и дружелюбие, по магазинам не шастать, больше внимания уделять местным достопримечательностям. А Кулагин, обращаясь в основном к экипажу, добавил, чтобы построже были и к своему внешнему облику — на Гренаде советского человека встретят впервые, так что подкачать нельзя. «У трапа поставлю специальную вахту и ни одного неглаженого и нечищеного не выпущу», — пригрозил он.
Кулагин говорил резко, в тоне его угадывалось высокомерие. Это задевало, многие посматривали на Неукоснительного с неприязнью. В последнее время команда стала относиться к нему настороженно после выступления на научном совете. В сущности, его позиция ущемляла интересы экипажа. Признать неудачу эксперимента Чуваева значило лишить экипаж премии.
В это утро командовал на мостике Кулагин, здесь же были второй помощник Руднев и третий — Литвиненко, а рулевым стоял Аракелян. Все четверо — молодые, рослые, уверенные в себе — хорошо смотрелись в рубке. С крыла мостика Смолин видел, как Кулагин временами приставлял к глазам бинокль, вглядывался в туманную дымку по курсу, и по тому, как часто тянулся к биноклю, было ясно, что даже он, железный и несгибаемый, волнуется. Смолин представил себе, что вот так же стоял у штурвала рядом с рулевым столь же неулыбчивый, как Кулагин, Христофор Колумб и в подзорную трубу вперял свой взор в неизвестность. По едва ощутимому запаху тропических лесов, который приносил встречный ветер, Колумб догадывался, что скоро будет земля, но в отличие от тех, кто сейчас на «Онеге», не ведал, что это за земля. В отличие от тех, кто на «Онеге», он эту землю открыл и дал ей название. И может быть, даже улыбнулся, когда увидел в туманной дымке ее очертания.
— Вот он, прорисовывается! — воскликнул Аракелян, выйдя на крыло мостика с биноклем.
Но даже без бинокля Гренада уже была видна. Впереди по курсу за грядой низких, зацепившихся за остров шквальных облаков на белесом небосклоне проступили очертания горных вершин.
— Гренада, Гренада, Гренада моя… — пропел Аракелян и тут же примолк, уколотый суровым взглядом старпома.
Кулагин подошел к локатору, прильнул к его смотровой щели, всмотрелся в экран, потом снова поднял бинокль и, не оборачиваясь, отдал приказ вахтенному:
— Поднять флаг Гренады!
— Есть поднять флаг Гренады! — громко и радостно повторил Аракелян и бросился на верхнюю палубу. Через несколько минут к вершине мачты взлетел тропически яркий флаг маленького тропического государства, к берегам которого подходила «Онега».
На судне все еще спали, не видно было даже неутомимого Солюса, и Смолин почему-то радовался, что он сейчас один, что никто не отвлекает его от встречи с неведомой землей. Вспомнились полюбившиеся слова: «Счастье — это встающие в океане на рассвете неведомые острова…»
Туман рассеялся, все отчетливее проступали над морской гладью горные хребты. У подножия, самого ближнего к морю, притулился небольшой городок Сент-Джорджес — и столица, и единственный порт в этом крошечном островном мирке, где немногим больше ста тысяч населения.
В миле от берега снизили ход и приняли с подошедшего к «Онеге» катерка лоцмана-европейца, с ним судно уверенно направилось к порту. После многих дней плавания, после бурь и штормов остров манил к себе покоем и уютом. Вокруг крошечной бухты, куда через узкий проход осторожно вошла «Онега», по горным склонам лепились кварталы экзотического городка, который прятался под желтыми черепичными крышами, как под хрупкой скорлупкой.
В порту оказался всего лишь один причал, к нему и швартовали «Онегу», и она, казалось, заполнила своей белой громадой все узкое пространство бухты. На причале, как бесенята, прыгали от восторга чернокожие кучерявые мальчишки, хлопали в ладоши, сверкали белками глаз — никогда не видывали возле берега своего острова столь необычный, сверкающий нездешней полярной белизной корабль с красным околышем на трубе.
По другую сторону причала покачивались на волне небольшие суденышки, с которых матросы носили мешки с рисом, картонные коробки с товарами для местных магазинов, красные бочки с соляркой. Матросы были обнажены по пояс, и их разномастные спины — черные, коричневые, красноватые, желтые — поблескивали потом. У противоположного берега бухты торчали из воды полузатопленные шаланды, спортивные яхты и даже маленький пароходик с длинной старомодной трубой. Мистер Холл, живущий на Гренаде англичанин, который в качестве лоцмана вводил «Онегу» в бухту, рассказывал, что полмесяца назад над островом пронесся ураган, один из тех, какие часто бывают в Карибском море.