Имелись и другие вопросы, к примеру, как в принципе можно изменить спектр восприятия сознания, если этот спектр определяется исключительно его проявленной формой, то есть в терминах Ворона – истинным я. Какое же оно истинное, если может меняться в зависимости от того, пребывает ли сознание в проявленном мире или мире посмертия? А если оно меняться не может, то что тогда заставляет наши сознания переключаться на мир посмертия? Вот такие непростые вопросы начали донимать неумелого дознавателя. В итоге, вместо того, чтобы подготовить для Ворона интеллектуальную ловушку, я так увлёкся, что ненароком сам же в неё и угодил. Теперь детали предстоящего нам экзамена на взрослость отошли на второй план, жажда познания оказалась сильнее.
– Сам-то ты что обо всём этом думаешь? – уже привычно отозвался мой учитель, когда я изложил ему свои сомнения. – Когда мы работали над этой областью знания, всё казалось довольно логичным.
– Так это результат совместного творчества,– я даже обрадовался, что не один так облажался.
– Больше моего,– Ворон смущённо потупился,– раньше тебя вопросы, связанные со смертью, совсем не интересовали. Что это тебя сейчас разобрало? Смотри, солнышко, весна, птички поют, а тебя тянет на такую невесёлую тему.
– Ты сам меня провоцируешь,– пожаловался я,– в последнее время только и слышу, что ты собрался уходить. Давай уж разбираться, собственно, куда ты планируешь отправиться.
Я произнёс эту фразу как бы шутливым тоном, но у Ворона моя шутка не вызвала даже мимолётной улыбки. Напротив, он как-то сразу сник, уголки его губ поползли вниз, а в глазах появилось уже знакомое мне затравленное выражение. Ох, не нравится мне его реакция, что-то мой учитель совсем раскис. Однако голос Ворона прозвучал вполне бодро.
– Давай разбираться,– согласился он. – Так ты считаешь, что наше сознание не может покинуть мир Демиурга?
– Думаю, это невозможно,– я самоуверенно ухмыльнулся,– по крайней мере, до полного взросления. Всё, что происходит с нами в режиме посмертия, происходит в том же мире, в котором мы пребываем сейчас. И при переключении в режим посмертия меняется не структура восприятия нашего сознания, а спектр интерпретаций ума.
– Поясни,– Ворон уже натурально оживился, его глаза загорелись. – В свете твоих недавних прозрений касательно тело-ума, картина должна выглядеть несколько иначе, чем нам представлялось вначале.
– Помнишь, мы рассматривали наше тело, как щуп-анализатор, а ум – как софт, позволяющий оперировать полученными данными? – слова сами полились из меня словно поток, мне даже не нужно было задумываться. Вот так и действует подключение к источнику: отвернул краник, и водичка свободно течёт сама собой. – Что случится с этим софтом, если от анализатора начнут поступать неадекватные данные, или вообще никаких данных не поступает?
– Это ты про тот момент, когда сознание испытывает катастрофическую нехватку грубых вибраций, которые ум интерпретирует как человеческое тело,– подхватил мою мысль Ворон.
– Не обязательно грубых,– я задумчиво посмотрел на горизонт,– думаю, фатальный провал в любой части спектра можно назвать неадекватными данными. Если не хватает, например, эфирной энергии, то кровь не сможет течь по жилам, а это тоже приведёт к смерти.
– Ну да, от горя и тоски тоже умирают,– согласился учитель,– правда, медленней, чем от пули в голову. Но провал в астральном спектре всё же не обязательно закончится фатально, реабилитация в этом случае возможна. А как быть с нехваткой ментальных энергий?
– Наверное, это приводит к коме,– я неуверенно пожал плечами. – Мне почему-то кажется, что повреждение высших тел наше сознание в состоянии излечить самостоятельно. Критичной является только утрата грубых вибраций.
– Хм, возможно,– учитель на секунду замолк,– сознание просто перекачивает грубые энергии в тонкие тела. Но если запаса грубых энергий оказывается недостаточно, чтобы компенсировать высокочастотные потери, то причиной смерти будет истощение физического тела. По крайней мере, именно так это будет выглядеть со стороны.
– А в результате у нас создаётся представление о том, что физическое тело является главным,– продолжил я. – Но на самом деле для сознания тонкие тела важнее, поэтому оно жертвует в первую очередь тем, что менее значимо для выживания.