– А чего ты удивляешься? – ехидно поинтересовался он. – Взялись же откуда-то легенды о рае и аде. Кстати, у славян тоже имеется представление о двойственном мире посмертия. Они делили навь на светлую и тёмную, причём тёмная навь располагалась как бы ниже явного мира.
– Ты хочешь сказать, что после смерти мы действительно попадаем либо в райские кущи, либо на адские сковородки? – я скептически усмехнулся.
– Я не думаю, что существует какой-то один рай и один ад,– пояснил учитель. – Ум может выбрать любую частоту в качестве точки отсчёта, кроме той, которая является несущей в проявленном мире, потому что в момент смерти эти вибрации отсутствуют. Так что мир посмертия – это сугубо индивидуальное творение каждого Игрока. Вот только непонятно, как сознание решает, куда ему сдвигаться по частоте.
– А оно и не решает,– вставил я свои пять копеек. – После перезагрузки ума сознание представляет из себя практически неосознанную субстанцию, проявить волю оно, я думаю, не в состоянии. Выбор происходит автоматически, исходя из превалирующих в этот момент частот.
– Как всё красиво получается,– Ворон мечтательно закатил глаза. – Если при жизни ты функционируешь в тонких вибрациях, то после смерти отправляешься в рай или светлую навь. А те, для кого грубые вибрации являются более естественными и привычными, идут в адские миры. Очень рационально и, кстати, справедливо.
– Ворон, ты понимаешь, что мы с тобой только что осознали,– у меня от волнения даже ладони вспотели. – Нет никакого мира посмертия, отдельного от проявленного мира. Сознание как проявляло какую-то реальность, так и продолжает проявлять, только меняет точку отсчёта. Вся разница заключается в том, что ум после перезагрузки теряет часть своего функционала, поэтому интерпретации ума в посмертии гораздо больше напоминают сумбурный сон, нежели какую-то осмысленную и логичную картинку.
– А почему в нашем проявленном мире у всех его обитателей несущая частота одна и та же? – бросил в пространство мой коварный гуру. – Если нет никакого одного мира посмертия, то не должно быть и одного проявленного мира.
Ну вот опять он ставит меня в тупик своими вопросами. Сам бы и отвечал, а то сделал вброс и отстранился, словно у нас какое-то разделение обязанностей. Он спрашивает, а я отвечаю. А если у меня нет ответа? Кстати, почему же нет?
– Не вижу никаких причин для подобной унификации,– я нацепил на себя маску бесстрастного учёного. – Выбор несущей частоты – это дело сугубо индивидуальное, как и та реальность, которая строится вокруг этой несущей частоты. У каждого из нас свой мир, ты же сам мне это талдычишь постоянно.
– Но как же тогда…,– начал Ворон, и тут же сам себе ответил. – Наши индивидуальные реальности в состоянии взаимодействовать, если их спектры накладываются, то есть находятся в пределах одного диапазона. Тогда они как бы представляют из себя единый мир, состоящий из отдельных, но близких реальностей.
– А если частота функционирования сознания выпадает за рамки этого диапазона, то остальные сознания теряют с ним связь,– продолжил я. – Кстати, никто не гарантирует, что такой составной мир существует в единственном экземпляре. Гораздо более вероятно, что таких миров несколько. Буддисты, к примеру, говорят о шести мирах, которые располагаются в частотном диапазоне от адских до божественных.
– Удивительно, как смыкаются постулаты различных учений, когда подходишь к ним без всякой мистики,– задумчиво произнёс Ворон.
Некоторое время мы оба завороженно молчали. В наступившей тишине было слышно, как шуршит оттаявший песок под мягкими прикосновениями озёрных волн. Этого звука мы не слышали уже очень давно, всю зиму озеро скрывало свой буйный норов под толстой шубой из снега и льда. Тихий вздох за нашими спинами заставил нас резко обернуться. Оказывается, Ника уже давно сидела чуть выше по склону и слушала нашу беседу.
– Наверное, вы хотите перенести прогулку,– предположила невольная слушательница.
В её голосе не было упрёка, моя малышка просто сделала логичный вывод из подсмотренной сценки нашего с Вороном культурного шока. Но мы в едином порыве вскочили на ноги и принялись убеждать Нику, что она нам ничуть не помешала, и мы готовы выступить в поход в любую минуту. Можете не верить, но мы были вполне искренни в своём желании прогуляться, нам действительно требовалось выдохнуть и на что-нибудь отвлечься. Уж больно ошеломляющими оказались выводы, к которым мы пришли. И эти выводы со всей очевидностью вели к ещё более любопытным и нетривиальным умозаключениям. Только кавалерийским наскоком тут было не обойтись, требовалось время, чтобы информация улеглась в наших головах. И прогулка на южный мыс была очень кстати.