Зачем Ворону понадобилось повышать градус вражды, мне было совершенно неясно. Он же легко мог устроить этим горе-воякам ещё один приступ диареи или, на крайняк, головной боли. Но он решился на убийство. Что это за фигня? Неконтролируемая вспышка ярости? Глупости, даже представить невозможно, чтобы учитель реально испытывал ненависть к пострадавшему из-за него бедняге. Нет в нём этого, ну просто от природы, да и в его взгляде вовсе не было ненависти. А что было? А было сочувствие, только не к Виктору, а ко мне. Так вот оно в чём дело, мой учитель решил попробовать переключить старую кармическую ответку с моей персоны на себя. Возможно, он предположил, что коли уж кармические уроки мы проходим вместе, то распределение ролей в предстоящем нам экзамене можно и поменять.
Что ж, это не лишено здравого смысла, хотя я не верю, что карма может быть настолько неразборчивой. Да и Ворон не столь наивен, чтобы поверить, будто сможет победить в состязании с судьбой. Скорее всего, это была чисто инстинктивная попытка вывернуться из лап злого рока. Позже, когда Ворон немного отошёл от своей авантюры, и мы с ним остались одни, я не преминул проверить свою версию. И оказался прав.
– Решил занять моё место на эшафоте? – ехидно поинтересовался я.
Мне вовсе не хотелось его унижать или обвинять, это была просто шутка, не более. Однако мой учитель воспринял игривый наезд со всей серьёзностью.
– Просто неконтролируемый всплеск эмоций, столь же бессмысленный, сколь и бесполезный,– пробурчал он куда-то в сторону. – Прости, Лис, похоже, за прошедшие двести лет я так ничему и не научился.
Знаете, в тот момент я бы, наверное, предпочёл, чтобы Ворон меня обругал или даже ударил. Очень тяжко было наблюдать подобный акт самоуничижения своего учителя. С другой стороны, его раскаяние меня немного успокоило в плане того, что он больше не станет повторять подобные попытки. Допустить, чтобы ради меня Ворон сделался убийцей, было даже хуже, чем кого-нибудь убить самому.
– И всё-таки, зря ты мне помешал,– задумчиво добавил несостоявшийся убийца. Вот так, никакого раскаяния.
– Думаешь, они попытаются ещё раз? – я удивлённо посмотрел на упрямца. – По-моему, ты их зачётно пуганул. Будь я на их месте, так сто раз бы подумал, прежде чем вернуться.
– Виктор не из тех, кто способен думать,– возразил Ворон,– у него с думалкой, в целом, не слишком хорошо дела обстоят. А остальные…,– он на секунду замешкался,– кто знает, чем этот бывший мент их зацепил. Возможно, у мужиков просто нет возможности отказаться. Однако в ближайшее время, я думаю, их ждать не стоит. Тупо переть на рожон – это даже для недалёкого мента явный перебор.
Говорил учитель уверенно, но я почему-то ему не поверил, почувствовал какой-то подвох, что ли. Не удивлюсь, если всю прошлую ночь он вовсе не рефлексировал в лесу насчёт своего неадекватного поведения, а просто отслеживал, что наши непрошенные гости убрались восвояси. Видимо, всё-таки убрались, коли с утра он отправился на боковую. Но всё равно нужно быть готовым к любым сюрпризам. Не нравятся мне одуревшие от злобы бывшие менты.
9 мая
Что-то в нашем дружном коллективе поломалось после попытки Ворона разделаться с Витьком и его командой. Сам он вроде бы окончательно пришёл в норму, даже шутил за завтраком. А всё равно чувствовалась в нём какая-то нервозность и при этом отрешённость, что ли. Знаете, так бывает, когда ты уже принял трудное решение, смирился с неизбежным, но заранее предвкушаешь, как непросто будет привести в исполнение задуманное. Ника сразу почувствовала, что Ворону откровенно не по себе, и старалась поменьше попадаться ему на глаза. У меня тоже возникло непреодолимое стремление свалить куда-нибудь подальше в лес, чтобы не видеть дёрганную физиономию моего любимого гуру. Наверное, я так бы и сделал, но Ворон меня тормознул.
– Лис, ты не проводишь меня до землянки? – попросил он.
– Собрался залечь в берлогу? – удивился я. – Вроде бы ещё рано, полгода не прошло.
– Вообще-то, прошло,– Ворон смущённо улыбнулся,– и в добавок что-то я слегка надорвался с этим Витьком. Нужно восстановить силы. Так ты идёшь?
Разумеется, я присоединился к учителю, чувствовалось, что ему нужно сказать мне что-то важное. Пока мы медленно шли к лесу, я всё ждал, когда он приступит к своим откровениям, а он молчал, только всё больше замедлял шаг. Наконец я не выдержал.