– Ангел Борисов пользовался уважением всего коллектива!..
Характеристика, которую заведующая отделом кадров дает Борисову, исполнена сентиментальности. Такой ей и следует быть после случившегося. Интересно, какой бы она была, будь он жив? Заведующая – крупная женщина лет пятидесяти – то и дело взмахивает головой, и ее взлетающие прямые волосы напоминают крылья бойцового петуха. Единственная ее задача сейчас – возвеличить Ангела Борисова. Вряд ли она руководствуется правилом: об умершем либо хорошо, либо ничего. Нет, просто она отстаивает честь учреждения, и тут сентиментально-романтический тон как нельзя более уместен.
– Борисов был очень воспитанный, внешность у него была благородная. И характер тоже. В нашем объединении не найдется человека, который плохо бы отзывался о нем. И надо же, чтобы это произошло именно с ним!
Ангел Борисов самостоятельно выучил английский и французский.
Ангел Борисов вел деловые переговоры без переводчика.
Отдел Борисова занял первое место в социалистическом соревновании в текущем году…
За подробностями величественно проступали серые учрежденческие будни. Что могла знать кадровичка о жизни, которую Борисов вел за пределами вверенного ей учреждения? Ей даже в голову не приходило (или она не интересовалась этим), что у разведенного мужчины могут быть какие-то сложные переживания. В учреждении человек триста служащих, а то и больше, и на семейные катастрофы она смотрит с таким же профессиональным безразличием, с каким, например, сотрудники автоинспекции воспринимают дорожные происшествия.
– Он был разведен, – напомнил я.
Женщина глянула на меня, и в ее глазах вдруг промелькнули светлые искорки. В серой долине биографии Ангела Борисова на миг появилось озаренное солнцем игривое пятнышко.
– Да, действительно… Он развелся с женой… Но если мы будем подходить к каждому с этой точки зрения, то… Мы уже давно не вмешиваемся в эту сторону жизни наших сотрудников. Он был… – Тут она демонстративно перешла на деловой тон, но игривость время от времени прорывалась в ее голосе: развод Борисова, вызвавший заметное волнение среди сослуживиц, как замужних, так и незамужних, возможно, каким-то образом затронул и ее сердце. – Он был, – продолжала она, – интересный человек. Интересный мужчина. И с положением, понимаете?.. Но Он не позволял себе выходить за рамки… Главное – никаких скандалов. И вообще это не имеет ни малейшего отношения к вашим, если можно так выразиться, обязанностям. Вы согласны?
Странно было, что женщина вдруг встала в позу защитницы. Похоже, естественный вопрос о семейном положении Борисова, заданный в порядке служебного расследования, натолкнул меня на что-то, заслуживающее особого внимания. Однако говорить дальше об этом не имело смысла: моя собеседница скорее пооткровенничает с соседкой, чем со мной.
Объединение, в котором работал Борисов, находится в микрорайоне, где еще совсем недавно было село Клопово; передавшее ему свое звучное название. Громада здания вздымается над маленькими одноэтажными домишками, живущими в боязливом ожидании, что вскоре они будут разрушены и изгнаны отсюда таким же каменным многоэтажным ульем.
Установленная на его крыше световая вывеска дважды – крупными латинскими буквами и кириллицей – оповещала всех интересующихся о существовании данного учреждения.
Крадущимся шагом прогуливался я по коридорам улья. Как паук, плел свою паутину по вертикалям лифтов. Принюхивался к разным запахам на этажах. Первые три пропитались благоуханиями столовой. На четвертом, где помещается руководство, разносится запах хороших сигарет, а иногда аромат трубки и даже гаванской сигары. Поднимаясь выше, на пятый, где находятся отдел кадров, бухгалтерия и касса, населенные в основном представительницами прекрасного пола, он смешивается с тонким запахом дорогих духов. В этом учреждении мужчины дарят дамам заграничные вещи, так что пятый этаж бетонного улья служит украшением всего объединения.
Когда я рассказывал Неде о своих впечатлениях, она то прерывала меня восклицаниями, то кивала головой, словно другого и не ожидала услышать. Вообще мои наблюдения вызывали у нее неясное для меня отношение. «Вот видишь, как ты все воспринимаешь!» – сказала она мне в тот раз. А как?..
Не скажу, что меня встретили с восторгом; но для всех сидящих в этом здании людей моя персона непосредственно олицетворяла все необъяснимое, таинственное, загадочное, связанное с переселением Ангела Борисова в мир иной. И сам его способ, и все детали происшествия живо интересовали сотрудников. Когда же я давал понять, что пришел слушать, а не рассказывать, они вдруг становились скучными и забывчивыми, старательно делая вид, что нисколько не интересуются подробностями чужой жизни, лица вытягивались, а глаза осторожно шарили по мне, избегая при этом встречаться с моими.