— Ты очень много думаешь, — говорит он, позволяя мне соскользнуть вниз по его телу.
Я пытаюсь подобрать слова, которые нужны нам обоим, но в моём горле словно ком, который не даёт им вырваться наружу.
— Нет. — Гриффин качает головой, как будто читая мои мысли. — Я знаю, что ты пытаешься найти в себе смелость положить этому конец, но я тебе не позволю.
Слова как будто бы застряли в горле, и я не могу заставить себя поднять на него взгляд. Поэтому я опускаю голову и смотрю на свои туфли.
— Это ничем хорошим не закончится. Даже если нам это сойдёт с рук, не думаю, что смогу уехать, если мы будем проводить больше времени вместе. Я не такая сильная, как ты.
Он обхватывает пальцами мой подбородок и медленно поднимает мою голову вверх, что бы встретиться со мной глазами.
— Ты сильнее меня, птенчик. Ты можешь уйти сейчас, а я не могу. Для меня уже слишком поздно. Уйдёшь ли ты сейчас или через пару недель, в любом случае будет невыносимо больно. Но если мы собираемся жить с болью, кто сказал, что нам нельзя хранить прекрасные воспоминания?
Я чувствую, как по моему лицу катятся первые дорожки слёз. Я не могу сдержать их, поскольку эмоции бьют через край и вся боль выливается наружу.
— Я думала, что Лиам разрушает меня своим безразличием, но я боюсь, что любовь к тебе может меня уничтожить.
***
Гриффин резко разворачивается и направляется в сторону дома. Часть меня хочет врезать себе, что я трачу в пустую то драгоценное время, что мы можем провести вместе. Но я боюсь, что после наших отношений, я уже никогда не смогу собрать частички своего разбитого сердца воедино.
Хотя я не могу уйти. Во-первых, у меня нет машины. Во-вторых, сейчас идти мне некуда. Чёртова Долорес и её вымышленные термиты. Я видела, как она подмигнула Гриффину. Я не знаю, что он сказал ей, чтобы завоевать её расположение. Хотя сомневаюсь, что найдётся много женщин, которые смогут устоять перед его очарованием. Уверена, она действительно вызвала дезинфектора, просто чтобы я поверила в эту ложь, если решу приехать и проверить.
Я также не могу избавиться от ощущения, что Гриффин прав. Я знаю, что будет больно, когда придёт время положить этому конец. Неважно, произойдёт это сейчас или через две недели. Я не смогу жить с сожалениями о том, что лишилась тех недель, которые мы могли бы провести вместе. У меня есть чёткое ощущение, что какая бы жизнь меня не ждала после, она будет унылой без Гриффина. Не лучше ли принять это чувство, сколько бы оно ни длилось, чем вообще никогда его не испытать?
Я захожу внутрь и обнаруживаю Гриффа, сидящего на диване. Он подпирает голову руками.
— Я не хочу расставаться, — говорит он, когда слышит, как я вхожу.
Я присоединяюсь к нему на диване.
— А я не хочу быть причиной того, что ты потеряешь Лиама.
Он поднимает голову и смотрит на меня.
— Что бы ни случилось между мной и Лиамом, это не твоя вина. Я не хочу, чтобы ты больше о нём думала.
Моё дыхание на мгновение становится прерывистым.
— Логически я понимаю, что всё это произошло из-за его зависимости. Эта информация всё равно не избавляет от боли и чувства, что мои ожидания рухнули.
Тёмные глаза Гриффина, обычно тёплого шоколадно-карего цвета, холодны, когда он прищуриваясь смотрит на меня.
— Не в этом дело.
Он делает глубокий вдох и сжимает руки в кулаки на верхней части бёдер. Я вижу, как вены на его руках разбухают от напряжения, и костяшки пальцев белеют.
— Я не хочу, чтобы ты думала о другом мужчине, когда ты со мной. Мне хочется поглотить тебя, быть для тебя всем.
Каждая клеточка моего существа кричит мне, ничего не отвечать, но резкость его голоса заставляет меня ответить.
— Ты уже это сделал, — шепчу я.
— Мне не нужен ещё один повод злиться на сына. Он крал у меня, солгал мне, но есть одна вещь, которая приносит мне больше боли чем всё остальное. И самое ужасное, что именно из-за неё я не имею права злиться на него.
Мой пульс учащается, а ладони становятся влажными. Я не знаю, сколько ещё ударов я смогу выдержать, когда дело касается Лиама, и боюсь услышать, что скажет Гриффин.
— Я не хочу знать. — Я смотрю на него и вижу на его лице выражение боли.
Он сильно трёт кулаком в центре груди.
— Да, я не хочу этого чувствовать, но уже поздно. Мне не нравится злиться на сына, потому что женщина, в которую я влюбляюсь, скучает по нему.
— Что? — Спрашиваю я. Его слова обволокли меня, словно дымка, запутывая мои мысли и переворачивая с ног на голову всё, что я знала раньше.
Гриффин встаёт и начинает расхаживать по гостиной.
— Ты слышала меня. Я не хочу, чтобы ты думала о других мужчинах. Даже если один из них мой собственный сын. Мой бизнес разваливается, мой сын находится на реабилитации, но всё, о чём я могу думать, это ты. Когда я увижу тебя снова? Сколько ещё раз я смогу побыть с тобой, прежде чем всё это исчезнет?
— Оу, — вздыхаю я.
Моя реакция, кажется, ещё больше озадачила его.
— Оу, и всё? По сути, я говорю тебе, что одержим тобой, а ты говоришь только «Оу»?
Я пожимаю плечами.
— Я думала, ты собираешься сказать мне, что он ещё что-то натворил, поэтому я не хотела ничего больше знать.
Он поворачивается ко мне спиной.
— Я так облажался.
Недолго думая, я иду к нему. Каждая мышца его тела напряжена, и мне хочется успокоить его любым доступным мне способом. Его бьёт мелкая дрожь, когда я обнимаю его со спины. Он позволяет мне подержать его минуту, прежде чем развернуться в кольце моих рук. Он ничего не говорит, просто прижимает меня к себе.