Она делает глубокий вдох и ненадолго задерживает дыхание.
— Всё пошло по наклонной. Я начала просматривать старые семейные фотографии, задавалась вопросом, что со мной не так, почему я всегда так одинока. Всё это время я не спала, мне просто хотелось, чтобы всё это, наконец, закончилось.
Слёзы текут по её лицу, и это, кажется, её очень волнует. Она вытирает их.
— Я разозлилась на себя за то, что убралась в квартире, думая, что это вернёт его. Я злилась на себя за то, что была такой слабой. За то, что так боялась остаться одна. Что осталась с человеком, которого на тот момент я уже вряд ли любила. В тот момент я ненавидела себя больше, чем его. Поэтому я разгромила всё вокруг. Потом я разбила зеркало. Разбросанные осколки казались такими поэтичными. Все их разбитые и зазубренные части никогда больше не соберутся вместе, и не будут функционировать так, как раньше. Отражение в них теперь навсегда будет искажено.
Моя грудь сжимается от осознания того, что мы подошли к той части истории, которую я просил рассказать, и всё же я не хотел, чтобы она произносила эти слова.
Она моргает, глядя на меня.
— Я могу остановиться.
— Нет, — рявкаю я. — Ты слишком долго носила это в себе. Тогда меня не было рядом, позволь мне быть здесь с тобой сейчас.
Она кивает.
— Я не думала о жизни и смерти. Никакого плана не было. Просто был этот момент, когда всё стало слишком сложно, и я сдалась.
Её палец проводит по одной из линий.
— Я не знаю, почему порезалась в первый раз. Думаю, мне просто хотелось почувствовать какие-то другие эмоции. Я струсила, когда начала идти кровь. Но через некоторое время я сделала это снова. Я запаниковала, когда поняла, что порезалась глубже, чем в первый раз.
— Что случилось потом? — Удается спросить мне.
— Я думала, что если забинтую рану, то кровотечение остановится. Потом я начала собирать всё, что разбила. Из-за активности и моей дерьмовой попытки наложить повязку я потеряла намного больше крови, чем думала. Я ненадолго потеряла сознание. Это длилось всего несколько минут, и когда я пришла в себя, то сразу поехала в больницу.
— Что? — Воскликнул я. — Ты упала в обморок, а потом подумала, что будет прекрасным вариантом самой сесть за руль и поехать в больницу? Если раньше ты думала, что я властный, то тебе действительно не понравится то, каким я буду сейчас.
Она снова закатывает на меня глаза, и я воздерживаюсь от порки, на которую она явно намекает своим поведением.
— Думаю, не стоит отрицать, что в тот день я была не в лучшем расположении духа, — комментирует она.
— Ладно, ты сама поехала в больницу, что случилось потом?
— Меня срочно отвезли в палату, где мне наложили несколько швов. Им пришлось сделать мне переливание крови, потому что я потеряла слишком много. Я пыталась им сказать, что это был несчастный случай, но они мне не поверили. Я пробыла в больнице несколько дней под наблюдением психиатра.
— Почему я не узнал об этом? Лиам не сказал ни слова, — говорю я.
Она пожимает плечами.
— Я не обращалась в местную клинику. Я поехала в Гейлсбург. Они спросили контакты моих ближайших родственников. Я сказала, что у меня нет никого из родных, что, думаю, было правдой. Они поверили, и слава богу, не стали допытываться до меня ещё сильнее. Мне назначили приём у психотерапевта, и с тех пор я хожу к нему пару раз в месяц.
— Где, по мнению Лиама, ты была?
Её глаза наполняются слезами, которые она тут же смахивает. Возможно, она больше не любит его, но боль никуда не делась.
— Не думаю, что он вообще понял, что я уехала. Он не спросил, когда я, наконец, вернулась домой, а я так и не стала обсуждать эту тему.
— Почему вы были вместе ещё четыре месяца? — Спросил я, надеясь, что это не звучало так, будто он уже тогда пытался найти способ бросить её. Сейчас он сопротивляется разводу, поэтому мне очень хочется знать, что изменилось.
Рен пожимает плечами.
— Мне следовало уйти. Я сказала ему, что собираюсь уйти. Мы поссорились, но я ведь ещё не проработала все свои прошлые проблемы и тревоги. Он начал с того, что пообещал мне, что мы пойдём на консультацию. Это продолжалось неделю, после чего он стал отрицать, что говорил это. Он убеждал меня, что я не справлюсь без него. Он сказал, что я не смогу справиться без денег, что я не зарабатываю достаточно, чтобы жить самостоятельно, и что у меня никогда ничего не получится. Я боялась, что он прав, ведь у меня всего лишь диплом об окончании средней школы, мне казалось, что я нуждалась в нём. У меня больше никого не было, и то чувство, которое я испытывала, сидя одна в течение двух дней, пугало меня.
— Ты одна из самых умных женщин, которых я знаю. Почему ты ему поверила? — Я не думал, что смогу разозлиться на него ещё больше. Изменять ей - плохо, воровать у меня - ужасное предательство, но это - невероятно жестоко.
Когда она смотрит на меня, в её глазах отражается печаль и стыд.
— Потому что ещё недавно я твердила себе то же самое. Я убедила себя, пусть даже ненадолго, что мне вообще не стоит жить. Поэтому поверить в то, что я не смогу жить без него, было не так уж сложно.
Глава 23
Рен
Разговор, о самом мрачном моменте в моей жизни приводит меня в ужас. Я чувствую, что нахожусь на грани очередного срыва. Мне никогда не следовало позволять этим воспоминаниям всплывать из глубин моей памяти снова. Даже с моим терапевтом мы особо не углублялись в происшествие той ночи. Мне пришлось пережить столько дерьма, после того случая. Прошло четыре месяца, а я всё ещё не забыла.
Я чувствую, словно, мне становится тесно в своём теле, как будто кожа мучительно натягивается на кости. Чувство необходимости выбраться наружу, потребность убежать подступает к моему горлу, и мне становится трудно дышать. Желание закрыться и сбежать душит меня. Я хватаюсь за Гриффина, надеясь, что смогу ослабить напряжение, и делаю полный вдох.