***
Дорога проходит в молчании. Гриффин даже не включает радио. И всё же, почему-то, тишина такая громкая. Все мои опасения кричат в моей голове. Каждое старается быть услышанным среди других. Мне есть о чём беспокоиться. Например, если терапевт захочет разобраться в наших отношениях, а не в зависимости Лиама.
Я не уверена, что хочу копаться, как и почему развалился наш брак. Разговоры не смогут спасти его, точно так же чем вскрытие поможет исцелить пациента. Мой брак умер, и я готова его похоронить.
— Ты очень много думаешь, — говорит он, когда мы сворачиваем на длинную грунтовую дорогу, ведущую к медицинскому центру Хидден-Лейкс.
Мой большой палец касается шрама.
— Мне не нравится терапия.
Он кладёт свою руку на мою, на мгновение удерживает моё запястье, а затем продолжает переплетать наши пальцы.
— Я никогда там не был. Наверное, следовало бы, но мне казалось, что это могут себе позволить только люди с богатым доходом.
— Или когда тебя считают опасным для себя самого, — бормочу я.
— Думаю, Лиам попадает под эту категорию, — говорит он.
— Но в этом-то и дело. Когда ты впервые начинаешь терапию в таких обстоятельствах, это похоже на вторжение. Возможно, так происходит и в остальных случаях, но когда у тебя нет выбора, это заставляет тебя чувствовать себя загнанным в угол.
Он на секунду переводит взгляд на меня, прежде чем снова посмотреть на дорогу.
— И ты прошла через всё это одна?
Я киваю.
—Я не хотела привлекать его, я была такой подавленной и уязвимой. Я была готова столкнуться с очень многим, и ухудшение моего брака не входило в этот список.
— Разве не это была единственная причина, по которой ты была здесь? — он спрашивает.
Самый простой ответ - да, но не самый честный.
— Возможно, это была реакция, из-за которой то, что было внутри меня, казалось намного большим, чем я могла выдержать. Да, будучи моим мужем, было бы здорово, если бы он был рядом и видел, как мне тяжело. Возможно, если бы он был рядом, я бы и дальше продолжала игнорировать свои чувства по отношению к себе и к жизни в целом, но Лиам не несёт ответственности за моё психическое здоровье.
Гриффин качает головой.
— Похоже, ты оправдываешь его.
Я поджимаю губы, думая, как лучше это объяснить.
— Он бы не помог тому, что со мной происходило. И да, его обращение со мной только ухудшило ситуацию, но я несу ответственность за свои чувства. Никто другой не должен диктовать, что я должна думать и чувствовать по отношению к себе. Мне никто не помог, когда умерли мои родители, и это оставило внутри меня пропасть, которую на какое-то время Лиам смог заполнить. Когда он перестал приходить ко мне, эта рана снова открылась.
— Я всё ещё считаю, что он должен был заметить, как тебе было плохо. — Его глаза падают на моё запястье.
Я пожимаю плечами.
— А я могла бы попросить о помощи.
— Кого? Твою лучшую подругу, которую он трахал? Меня, который делал всё, для того чтобы ты была подальше? Чарли, который на стороне Лиама? Чушь. Он сделал всё, чтобы ты полностью зависела от него, а затем оставил тебя тонуть в одиночестве. Возможно, ты не захочешь винить его, но я, блядь, буду, — огрызается он.
В такие моменты мне кажется, что я могу потеряться в этом нарастающем напряжении между нами. Затем я вспоминаю, каково это - быть потерянной, и отступаю.
— Я усвоила ценный урок, — бормочу я про себя.
— Я боюсь спрашивать, чему ты научилась. Это всё чушь собачья, если ты не позволяешь никому помочь тебе, ну разве не так?
Я делаю глубокий вдох через нос.
— Я научилась не зависеть ни от кого, кроме себя.
— Это дерьмовый образ жизни, — ворчит он.
Я прищуриваюсь.
— Это мой способ остаться в живых.
К счастью, мы останавливаемся перед главным зданием. Напряжение между нами настолько искрит, что мы не можем больше оставаться в машине. Подумать только, я нервничала, что мы будем слишком нежными друг с другом, и Лиам нас раскусит. По крайней мере сейчас, мы ведём себя так, какими он привык нас видеть.
Сотрудник стойки регистрации проводит нас в довольно обычную комнату ожидания. С простой мебелью, деревянными подлокотниками, телевизором, транслирующим беззвучное игровое шоу, и старыми журналами, разложенными на журнальном столике. Ожидание кажется долгим, потому что каждый из нас заперт со своими мыслями в своей голове.
Наконец, входит пожилой джентльмен, прекращая боль ожидания. Он протягивает мне руку.
— Вы, должно быть, миссис Хейл.
Я пожимаю ему руку и отвечаю:
— Вообще-то, Паркер.
Гриффин хмыкает, и я бросаю на него предупреждающий взгляд. Сейчас не время проявлять признаки ревности. Он встаёт передо мной и привлекает внимание мужчины.
— Гриффин Хейл, — приветствует он, слишком сильно сжимая руку мужчины. — По этому белому халату я предполагаю, что вы доктор Тейлор?
Он кивает и пожимает руку.
— Да, это я. Пройдёмте за мной в один из наших конференц-залов, мы начнём сеанс.
Моя рефлекторная реакция - тянуться к руке Гриффина. Несмотря на напряжение между нами, я знаю, что в его прикосновениях чувствуется утешение. Мне удаётся вовремя спохватиться и обхватить себя руками за живот. Желание оказаться где-нибудь в другом месте, настолько сильное, что я почти разворачиваюсь, чтобы выбежать за дверь.
Лиам ждёт нас в ещё одной неброско оформленной комнате. Он одет в медицинский халат и выглядит более изнемождённым, чем я когда-либо его видела. Его волосы уложены не так, как он их обычно укладывает, а под глазами синяки.
Гриффин подходит к нему, и они выполняют ту мужественную процедуру полу объятий и похлопывания по спине, которую делают многие парни. Он передает сумку с одеждой, которую собрал для него, без упоминаний вслух о наркотиках или алкоголе, без завязок, пуговиц и молний. Лиам немедленно вытаскивает тапочки и надевает их. До этого я не заметила, что он стоит только в носках.