— Я оставил её у себя дома, чувствовал себя виноватым из-за того, что был с ней. Лиам наговорил ей ужасные вещи, а затем схватил её. Я вмешался, но она упала и поранилась. И… — Я останавливаюсь, чтобы перевести дух.
— Дай угадаю, — перебивает Чарли, — твоя реакция дала ему понять о твоей интрижке с Рен.
Моя голова поворачивается в его сторону.
— Это не интрижка. Они расстались.
Чарли поднимает руки вверх в знак капитуляции.
— Не делай из мухи слона. Сомневаюсь, что Лиама волнует это различие.
— В данный момент мне плевать, что он думает. И что думаешь ты - тоже, — огрызаюсь я.
— Тогда чем ты занимаешься? Беспокоишься о Рен, но находишься здесь, гоняясь за человеком, от которого, кажется, хочешь быть дальше всего.
— Ты был прав, когда сказал, что я делаю это из чувства вины, просто ошибался насчёт того, за что именно я чувствую вину. — Я смотрю на трейлер через дорогу. — Знаешь, мои родители не всегда были неудачниками. В старшей школе мой отец был популярным защитником, а мама - главной болельщицей. Они не были примерными учениками. Они много тусовались. В конце концов все, кого они знали, по крайней мере большинство из них, выросли и уехали отсюда. Но не они.
Я делаю глубокий вдох и медленно выдыхаю.
— Когда родился Лиам, мне пришлось быстро повзрослеть. Он нуждался во мне, и я хотел дать ему жизнь лучше, чем была у меня.
Воспоминания впиваются в моё сознание своими колючими крючками и не отпускают меня.
— Когда я родился, мои родители были молоды, но в отличие от меня цеплялись за свою молодость. В конце концов, выпивка привела к таблеткам. Я никогда не знал другой их стороны. Я пообещал себе, что с моим сыном всё будет по-другому. Но я не ожидал, что, что бы я ни делал, он окажется таким же, как они. Так что да, я чувствую себя чертовски виноватым. Возможно, я не давал ему лекарства, но я дал ему генетику.
— Грифф, ты не можешь винить себя за это. Ты хороший отец. Иногда дети нас разочаровывают. Но не вини в этом прошлое.
Я прочищаю горло.
— Какие предложения?
— Я заскочу домой к его любовнице. Можешь припомнить какие-нибудь другие места, куда он мог бы пойти, чтобы подумать или побыть в одиночестве?
— Только одно, — отвечаю я. Это маловероятно, но, возможно, есть одно место, куда он мог бы пойти. То место, с которого начался весь этот бардак.
***
Мы с Чарли разделились, и я поехал в сторону набережной. Под уличным фонарем я заметил одолженный Лиамом грузовик. Задняя дверь опущена, и он сидит на краю, свесив ноги, с бутылкой в руке. Поднеся бутылку ко рту, он отклоняется вправо, но потом выпрямляется и делает большой глоток.
Я останавливаюсь рядом с ним, и он предлагает мне бутылку, пока я подхожу. Я отмахиваюсь.
Он указывает на место ближе к воде.
— Вот где всё развалилось. — Он снова протягивает мне бутылку.
Я молчу и позволяю ему говорить дальше.
— Она не должна была узнать. Предполагалось, что Одри будет всего лишь развлечением.
— Тебе не нужно было искать развлечений за спиной своей жены, — говорю я тихо.
Он поднимает глаза, его глаза расфокусированы и немного покраснели.
— Откуда тебе знать? Ты и моя мать прожили вместе не долго. Неужели ты хочешь сказать, что тебе никогда не было скучно? Ты никогда не хотел сходить налево, просто для разнообразия?
Я покачал головой.
— Я ни разу не изменял твоей матери. После её ухода прошло больше года, прежде чем я прикоснулся к другой женщине. Я не буду врать тебе и говорить, что любил её, но я уважал её как свою жену. Она подала на развод только через несколько месяцев после своего отъезда, а потом прошло ещё несколько месяцев, прежде чем мы пришли к соглашению.
Лиам икает и шатается на месте, где сидит.
— Извини, что я не такой святой, как ты. Ой, погоди, святые не трахают своих невесток.
Мои кулаки сжимаются.
— Я знаю, что тебе трудно принять, что у нас с Рен возникла связь, но это не значит, что я буду стоять в стороне и позволять тебе говорить о ней в таком тоне.
Он смотрит на меня со злостью, граничащей с ненавистью.
— Она моя жена. Если я хочу назвать её чёртовой шлюхой, я так и сделаю.
И снова возникает желание заехать ему кулаком в лицо. Это ещё один способ, которым мы с сыном отличаемся друг от друга. Мысль о том, чтобы причинить ему боль, вызывает у меня отвращение.
— Хочешь злиться? Тогда злись на меня. Это я был обязан тебе верностью, — утверждаю я.
Его брови взлетают вверх.
— Она моя жена. Я думаю, она также должна была быть мне верна!
Я качаю головой.
— Ты так думаешь? Дай мне подумать, понимаю ли я правильно. — Я начинаю перечислять его проступки. — Ты обманом заставил её отказаться от стипендии и остаться здесь с тобой. Затем ты блокируешь ей доступ к банковским счетам, чтобы иметь возможность взять кредиты, о которых она не знала. Полагаю, ты также не хотел, чтобы она видела, сколько денег ты тратишь на выпивку, таблетки и других женщин. Тем не менее, она любила тебя так сильно, что продолжала отдавать тебе на депозит каждую заработанную зарплату, и даже потратила остаток страховых денег своих родителей, чтобы позволить тебе купить модную тачку, в то время как сама продолжала водить кусок дерьма, а не машину.
Его ноздри раздуваются, а на виске вздувается вена.
— Машину, которую она продала, как только я облажался.
Я пожимаю плечами.
— Машина была на её имени. Ей нужно было так поступить, чтобы погасить кредит, который ты взял на её имя. Ей не нужно было вообще покупать тебе эту машину. Тебе чертовски повезло, что она оставила на моё усмотрение выдвигать обвинения в мошенничестве или нет.
Лиам смотрит на меня, не говоря ни слова, поэтому я продолжаю.
— Звучит как чёртова преданность, но как ты её отблагодарил за это? Ты трахнул и обрюхатил её лучшую подругу. И прежде чем ты накинешься на меня из-за того, что я тебе должен, не забудь, что я посвятил тебе свою жизнь. Я был тем, кто заботился о тебе, когда ты болел, ходил на все твои игры и помогал тебе с домашним заданием. Я научил тебя всему и дал тебе работу. Более того, я строил с тобой бизнес, чтобы ты однажды возглавил его, а ты обокрал и меня.