Молодой человек, приглашенный Фелисити в комнату, был высок ростом, прекрасно сложен и настолько красив, что его красота казалась просто невероятной. Прямо-таки голливудский герой-красавец, сошедший на грешную землю с киноэкрана. Особенно выразительны были его глаза — темные, почти черные, и такие огромные, такие лучистые, словно в глубине их существовал некий источник света.
Он ослепительно улыбнулся, проходя внутрь комнаты.
— Мистер Доулиш, разумеется, я очень рад познакомиться с вами. Очень рад. — Он крепко стиснул руку Доулиша и не отпускал ее: казалось, он намерен продержать ее так долгое время, оглядывая между тем Доулиша с головы до пят, точно выискивал в нем какую-то скрытую фальшь, некий изъян.
Поистине: они стоили друг друга — англосакс и испанец, и Доулиш не проигрывал ни в чем.
— Очень приятно, — пробормотал Доулиш.
Карлос де Киенто и Фернандес жестом, не лишенным некоторой экстравагантности, энергично потряс руку Доулиша.
— Моя сестра так много рассказывала о вас.
— Правда? Не желаете ли закурить? — Доулиш предложил сигареты, потом налил черри Фернандесу, который начал оглядывать комнату, словно оценивая ее точно так же, как только что изучающе оценивал самого Доулиша. Вид его свидетельствовал о том, что комната пришлась ему по вкусу.
— Она скоро придет, — чопорно объявил он.
— Простите, вы о ком?
Фернандес коротко хохотнул, словно услышал хорошую шутку.
— О Мепите, моей сестре, мистер Доулиш, К сожалению, она не смогла прийти вместе со мной, у нее была назначена встреча, но долго она не задержится.
Он вытянул ноги, располагаясь в кресле поудобнее и явно рассчитывая пробыть здесь долго.
Если бы не рассказ Фелисити о странной посетительнице и прочем, Доулиш без труда сориентировался бы в данной ситуации должным образом, но теперь, после сцены, разыгравшейся между ним и Фелисити, он не знал, как себя вести. Ему было ясно, что Фернандес надеялся на радушный, истинно родственный прием. Судя по его поведению, он вот-вот будет повергнут в шок, сложность момента заключалась в том, что нужно было незамедлительно принять решение относительно дальнейших действий. Всматриваясь в красивое лицо молодого испанца, Доулиш прочел ка нем, или ему почудилось, что прочел, явные знаки огненного южного темперамента и непомерной гордости. Самолюбие Фернандеса безусловно будет оскорблено сообщением о том, что он явно заблуждается. Скорей всего, он просто откажется поверить подобному заявлению.
Доулиш попытался выиграть хоть сколько-нибудь времени за счет формально-любезной беседы.
— Давно ли в Лондоне?
— Всего несколько часов, мы оба — я и моя сестра. Мы вылетели из Мадрида сегодня утром, — Фернандес мило улыбнулся Фелисити. Очевидно, она сильно заинтересовала его, что в какой-то степени облегчало положение Доулиша. — А вам нравится летать самолетом?
Теперь в его манере говорить появилось нечто новое, возможно, озадаченность тем обстоятельством, что он ей до сих пор не представлен. «Что же, резонно, пожалуй, держать его пока в состоянии этой неуютной озадаченности, — подумал Доулиш, — но как же все это нелепо, дико, боже мой! Смешно, в конце концов!» И все же, какой бы фантасмагорией это ему ни представлялось, чувство тревоги глубокой занозой засело в его душу. Имена и адреса Фернандеса и девушки были настоящими, так что проблема не решалась простым определением случайной ошибки.
— Не очень, — нервно, словно в горячке, произнесла Фелисити.
Доулиш решил наконец поставить точки над «i»:
— Сеньор Фернандес, — сухо начал он, — позвольте спросить, зачем вы и ваша сестра прибыли в Англию?
— Как — зачем? — недоуменно спросил Фернандес. Он резко выпрямился в своем кресле, и Доулиш со всей очевидностью понял, что испанец причинит ему немало хлопот.
— Вы продали наши драгоценные камни, теперь все улажено, — Фернандес сделал паузу и подозрительно покосился на Доулиша, выражение его лица резко изменилось. — Разве это не так?
— Какие драгоценные камни вы имеете в виду? — осторожно поинтересовался Доулиш, медленно выговаривая слова.
Разумеется, он предполагал, какой взрыв может вызвать его вопрос, собственно говоря, даже сам спровоцировал его. Вся эта неопределенность, ощущение того, что дело это не только сложно, но и чревато непредсказуемыми последствиями, стало явным.
Морис Гейл активно занимался скупкой и продажей драгоценных камней, год назад он и Доулиш вместе ездили в Испанию, где присматривали коллекцию для одного богатого покупателя. Конечно, Доулиш не был экспертом по драгоценным камням в полном смысле этого слова, но все же понимал в них кое-что, а благодаря Гейлу настолько обогатил свои познания в этом тонком деле, что теперь уже стал почти настоящим знатоком.